Игорь Калина, тоже хмурый, но успевший в процессе дознания выпустить все свои пары и оттого уставший, на кинжальчик только покосился и пожал плечами с полным безразличием: в холодном оружии он разбирался, но исключительно в современном, охотничьем. И посему главным достоинством орудия предполагавшегося убийства, с его точки зрения, были сохранившиеся на нем пальчики…

2

В свой зеркальный кабинет Володя Дубинский попал только во втором часу ночи. Усталость уже брала свое, и, прежде чем заняться писаниной — в частности, постановлением о возбуждении уголовного дела по факту покушения… ну и так далее, — следователь некоторое время посидел за столом просто так — тупо глядя перед собой, а на самом деле в никуда. Несколько минут такого сидения, по его убеждению, равнялись минимум двум часам полноценного отдыха.

Прямо перед ним маячила небольшая папка из прозрачного пластика с аккуратно вложенными в нее протоколами дознания, которые Дубинский намеревался прочесть самым внимательнейшим образом, и пакет с загадочным кинжалом. Помимо протоколов среди бумаг имелось и заявление Павленко о случившемся на его территории покушении, на основании которого упомянутое дело и предполагалось возбудить. А еще предполагалось, что, не менее чем в течение ближайших двадцати четырех часов, к официальным документам добавится заявление самой жертвы. Чего это будет стоить лично ему, Владимир Владимирович после сегодняшнего исчезновения Мансурова и компании из клуба, вполне даже догадывался.

Да, что-то не получалось у него сегодня отвлечься и бездумно посидеть за столом даже минуту. Мобильный телефон Дубинского завибрировал в кармане пиджака — и почти сразу кабинет огласился мелодичным перезвоном популярной когда-то детской песенки. Володя глянул на определитель, покачал головой и включил связь.

— Таня, — произнес он как можно строже, — ты почему это в такое время не спишь?

— Потому что ты зачем-то выключаешь телефон! — ответила она по-настоящему сердито. — Ладно, я включила НТВ и потом уже догадалась, где ты! А так давно бы сошла с ума от беспокойства!..

— Что — уже? — поразился Дубинский оперативности телевизионщиков.

— Ты о чем?!

— О том, что не успели дело оформить, как они уже сработали… — буркнул Владимир. — Впрочем, может, оно и к лучшему. Я все равно собирался с утра с ними связаться. А что там сказали-то?

— Сначала ответь, почему телефон выключил! — произнесла вредная Татьяна, основным недостатком которой Дубинский считал ее постоянное беспокойство о его персоне. Никакие разъяснения по части того, что работа следователя тем и отличается от работы оперативника, что проходит в основном в стенах кабинета, а следовательно, лишена даже намека на риск, на Татьяну не действовали.

— Тань, ну ты что как маленькая? — вздохнул Володя. — Что же я, по-твоему, вместо запланированных следственных действий на месте преступления должен был то с тобой, то с начальством по мобиле беседовать?.. Так тогда мы бы и до утра не освободились!

— Перестань так со мной говорить! Я, между прочим, волнуюсь, мало ли что. Предупредил бы, что на выезде, и…

— Ладно, не злись, — покорно сказал Дубинский. — Ну так что там по НТВ?

— Они, как всегда, молодцы! — сдалась наконец жена, явно жаждавшая услышать от мужа какие-нибудь подробности случившегося. — Их оператор совершенно случайно заснял этого убийцу, правда, сквозь какие-то стеклянные двери и видно не очень хорошо, но заснял! Это правда, что он на Мансурова с ножом бросился? Прямо как в романе каком-нибудь…

«Знаем мы эти случайности, — подумал про себя Дубинский.