Дубинский насчет экономии времени понимал и принимал: в данный момент, после настигшего столицу энергокризиса, время Мансурова действительно ценилось на вес золота… Экстремальная ситуация для него закончится, видимо, еще не скоро.

Не ошибся Ренат Георгиевич и насчет помощи следствию, ничего новенького Володя ни от одного из них действительно не услышал, скорее уж они от него, и касалось это, конечно, все того же загадочного кинжала.

Сам кинжал был уже отправлен на экспертизу, а вот его снимки, сделанные во всех возможных и невозможных ракурсах, Мансурова явно заинтересовали — Володя показал их жертве нападения по его же просьбе, и от него не укрылся огонек, мелькнувший в глазах Рената Георгиевича. Томилин, надо отметить, тоже засверкал очами, к слову сказать, это были именно очи — черные, с длинными, почти девичьими ресницами. Вообще Всеволод Иванович являл собой эдакого цыганистого красавчика, из тех, от кого штабелями падают в первую очередь блондинки. Но его огонек, вспыхнувший, пока оба они с Мансуровым разглядывали фотографии кинжала, объяснялся с полувзгляда: испуг, страх, недоумение…

А вот насчет Рената Георгиевича никакими предположениями Дубинский рисковать бы не стал: уж больно непредсказуемый тип этот Мансуров, и, несомненно, умен. Пес его знает — может, он просто любитель антиквариата? Во всяком случае, перепуганным точно не назовешь, словно и не его пытался не далее как накануне прирезать неведомый пока что в смысле установления личности психопат.

— Вы уверены, что никогда прежде не видели ни этого кинжала, ни его… условно говоря, владельца? — поинтересовался он.

— Уверен, — покачал головой Ренат Георгиевич. — Странное сочетание этого… орудия и, как вы выразились, исполнителя, верно?

Он пристально посмотрел на Володю, и тому отчего-то сразу сделалось не по себе: смотрит — точно рентгеном просвечивает. Между тем Дубинский перед звездами как шоу-бизнеса, так и экономики и даже политики никаких трепетных чувств отродясь не испытывал, он вообще не страдал такого рода комплексами.

— Да, вы правы. — Взяв себя в руки, он ответил Мансурову как можно короче и холоднее. — Что ж… Осталось подписать заявление и протокол, и в дальнейшем постараюсь беспокоить вас только в случае крайней необходимости.

Когда формальности остались позади и все присутствующие поднялись, дабы распрощаться, ничуть не жалея о том, что встреча подошла к концу, Мансуров, уже направлявшийся к дверям, неожиданно вновь повернулся к следователю.

— У меня единственная просьба, — произнес он, — если удастся установить личность этого юноши… Проинформируйте меня, пожалуйста, по телефону, который я написал на визитке от руки. Всего наилучшего, успеха вам!

Некоторое время Володя еще постоял за своим столом в опустевшем кабинете, прежде чем опуститься обратно на стул. Ему вдруг вспомнились слова жены, когда она позвонила ему ночью по телефону… как там сказала Танюша? С кинжалом кинулся, совсем как в романе! — А вдруг действительно покушались на Мансурова из-за какой-нибудь сугубо личной историйки, до которой хрен докопаешься?!

Вот только этого ему еще не хватало!

Спрашивать Рената Георгиевича насчет врагов и возможного сведения с ним счетов он не стал, чтобы тот не принял его за круглого идиота: у кого, у кого, а у него в этом смысле среди отечественных бизнесменов наверняка пальма первенства. Недаром же на вопрос, не подозревает ли он сам кого-нибудь, Мансуров только пожал плечами да головой покачал.