Оперативники вылезали из фуры. Трое несли чёрные толстые чемоданы с металлической поверхностью, грязные от алюминиевой пыли. Ещё несколько человек разрезали грузовые ленты и грубо разваливали стопки брусков, разыскивая что-то нужное им. Нашли ещё один чемодан. Хороший улов. Значит, Захар решил в первую очередь спрятать только самое важное. На этом и попался.

Но он успел кому-то позвонить, и кто-то не просто навёл справки о происходящем, а отчаянно поднимал все доступные связи. Тот, кто звонил Ремезову, попрощался, но сразу перезвонил ещё какой-то крупный начальник. Ему Ремезов назвал тот же код. А оперативники тем временем нашли пятый чемодан, ещё более толстый, чем остальные. Всё это сфотографировали и убрали в волгу, рядом сразу стали два омоновца с автоматами. Интересно, что там, но нам это явно знать не полагалось.

Неожиданно зазвонил телефон и у меня. А на меня-то они как вышли?

— Это Игнатьев! — заорали мне в ухо. — Вы чё там себе позволяете? Вы простой ЧОП, а не… — связь ненадолго пропала. — Я вас всех там пересажаю… банда. Всех закрою… немедленно…

— Это кто? — спросил Ремезов, услышав вопли.

— Игнатьев, начальник нашего РОВД, — ответил я, прикрывая микрофон. — Похоже, всех подняли, как по тревоге. Кто-то его разбудил из милицейского начальства и про меня сказал. И как узнал.

— Тем хуже для них всех. Я их запоминаю, и всё выясню, как это прознали. Дай-ка, — он протянул руку и ответил. — Ремезов слушает. Чё там у тебя, Лёха? Чё ты орёшь, как резаный кабан? — голос стал грубее, а Игнатьев замолчал. — Я тут операцию провожу, твою работу, кстати, делаю. Всё, договорились, давай, я днём к тебе заеду. Всё, — Ремезов усмехнулся и вернул мне телефон. — Решили вопрос.

Ещё один звонок ему самому, но начальство Ремезова уже сменило тон, говорило без претензий. Наоборот, офицеры пытались понять ход дела. Арестованных сводили в автобус, омоновцы рассредоточились по территории, Ремезов постоянно с кем-то говорил по мобильнику.

Я отошёл к своим, мы стояли, наблюдая за суетой, и курили. Минут через двадцать Ремезов подошёл к нам сам.

— А чё его отпустили? — спросил Лёня, доставая пачку кэмэла. — Столько возились, и тут на тебе, дальше пошёл свои дела мутить.

— Он теперь никто, — Ремезов нагло взял сигарету у него из пачки. — Его не отмажут, хотя для него зона была не самым худшим вариантом. Но я думаю, с ним поступят иначе. Хорошо, Лесняков, что ты из ментовки ушёл, а то тебя бы ещё поставили на нового глухаря.

— Конец ему? — уточнил я.

ФСБшник кивнул и продолжил:

— Сейчас наедут куча всяких экспертов, — он показал на фуры. — От вас нужны показания, но следователи будут мои, так что всё в ажуре. Если следаки с прокуратуры подойдут, их на*** посылайте, у них допуска нет для этого дела. Сам с прокурором поговорю. Про то, что видели кроме алюминия — ни слова.

— Чую, домой мы поедем нескоро, — Женя вздохнул и посмотрел в небо.

— До вечера уедете, — Ремезов затянулся, бросил окурок и затоптал. — Вот же гад какой был. Мало ему всё было, ему и приятелям его, с которыми он по саунам гудел.