Смотря на отношения Фена и Нимры, Ноэль понял, если бы могла, она бы его обратила.
– Отец знает о твоих чувствах по этому поводу? – спросил он, потирая большим пальцем зелёный лист.
На её лице появилось выражение гнева.
– Он её обожает. По его мнению, эта сука не может сделать ничего плохого. Он даже не винит её в том, что умирает! Он сказал, что есть то, чего я не знаю! Так он её оправдывал.
Невозможно не жалеть Амарию за боль, которая толкнула её на такие действия, но это никоим образом не уменьшало ни её жестокость, ни его гнев.
– А Полуночник?
– Я не Полуночник, – язвительно ответила Амария. – Мясо кошке я дала на рассвете. Вот тебе и исповедь. Отведи меня к той, которая дёргает тебя за поводок.
Язвительные замечания не имели смысла. В отличие от Амарии, Ноэль знал, кто он, и хотя Нимра была не согласна, он понимал, что даже ангел в одиночку не может справиться. У Рафаэля была его Семёрка. У Нимры – Ноэль. Тайна это или нет, но он всё больше убеждался, репутация Нимры, как жестокого ангела – умнейшая иллюзия.
Вместо того чтобы отвести дочь Фена в частное крыло, он оставил её в библиотеке на первом этаже и, увидев Кристиана, попросил его присмотреть, чтобы она осталась там.
– Я похож на твоего слугу? – ледяным тоном спросил он.
– Кристиан, сейчас не время.
Ангел прищурился с проницательным взглядом, а потом кивнул.
– Присмотрю.
***
Нимра с неверием покачала головой, когда он назвал ей имя преступника.
– Я знала, что она обижена, но никогда бы не подумала, что способна на такое.
– Я убеждён, что она никак не связана с Полуночником, – продолжил Ноэль прагматичным тоном, но в его глазах она увидела самый тёмный гнев. – Она выглядела смущённой, когда я спросил про него.
По её венам потекла ледяная кровь.
– Значит, у меня во дворе есть целых два ненавистника. Кажется, я начинаю сомневаться в способности читать своих людей.
– У этого двора есть сердце, в отличие от многих других. – Яростные слова её волка. – Не позволяй таким, как Амария разрушить то, что ты здесь выстроила. – Он протянул руку. И ждал.
«Я не могу показаться слабой».
И всё же она протянула руку и скользнула в грубое тепло его ладони, желая почувствовать себя «человеком», хотя бы на несколько мгновений, прежде чем превратиться в чудовище. Его пальцы сомкнулись вокруг её – небольшой акт обладания. Она подумала, не хочет ли Ноэль заявить на неё права прямо сейчас, когда она не может принять их, но он отпустил её руку в момент, когда они были на полпути, где могли столкнуться с другими, наблюдая, как она снова становится Нимрой – правительницей.
– А Фен знает? – спросила она, не желая причинять такой боли своему другу.
– Я ему не говорил.
Нимра кивнула.
– Хорошо.
Больше они не проронили ни слова, пока не вошли в библиотеку, где Кристиан отрывисто кивнул Ноэлю, прежде чем уйти. Закрыв двери, Ноэль встал к ним спиной, а Нимра подошла к печальной Амарии, стоящей перед камином с сосновыми шишками и сухими цветами. Дело рук Вайолет.
Амария вызывающе заговорила прежде, чем Нимра успела вымолвить хоть слово:
– Мой отец не имеет к этому никакого отношения.
– Твоя преданность Фену делает тебе честь, – сказала Нимра, убедившись, что ничего не выдаёт голосом, – но этого поступка я не могу простить даже ему.
Она не собиралась быть жестокой, но не могла найти милосердия. Потому что вампир, как Амария, увидит в этом милосердии слабость, которая подтолкнёт к ещё более порочным поступкам.
– Ты отняла у меня жизнь, Амария. |