— Бвана жадный, — с уважением шептались за спиной.

— Бвана очень жадный!

— Жаднее Папы…

— О, великий белый бвана…

В доме царила прохлада. Полковник ощутил, как липнет к телу мокрая рубашка. Он разулся, не дожидаясь, пока карлик сбросит сандалии, и все равно не успел — босой, Папа Лусэро обогнал его и зашлепал по лестнице вверх. Если по улице слепец шел с уверенностью зрячего, скорее поигрывая тростью, нежели проверяя ей дорогу, то в доме Папа утратил легкость походки. Карлик двигался медленно, с осторожностью путника в ночи. Трость стучала по резным балясинам, по ступенькам впереди; свободной рукой Папа держался за перила.

— Иди за мной, — велел он.

Тумидус кивнул. «А что? — внезапно подумал он с бесшабашностью, изумившей самого полковника. — Возьму и напьюсь. До чертиков, в хлам. Хоть высплюсь по-человечески…» Цена попойки — необходимость терпеть странные игры Папы Лусэро — показалась Тумидусу сносной.

Он поднялся на второй этаж, зашел в просторную комнату, которую Папа звал своим похмельным кабинетом, и понял, что сегодня напиться не удастся.

В кабинете ждали трое. Смуглый, атлетически сложенный блондин чистил ногти кривым ножичком. В отличие от памятного Тумидусу блондина-контра, едва не задушенного Антонием Гракхом, волосы атлета были не льняные, а скорее цвета слоновой кости. Рядом с ним, барабаня пальцами по столу, сидела женщина — очень полная, с обвисшей грудью. Ритм, который выбивала толстуха, не имел ничего общего с нервозностью или раздражением. Так постукивают шестеренки отлаженного механизма, свидетельствуя: все в норме, работа движется. За женщиной, прямо на полу, разлегся тощий, как узник лагеря смерти, великан. Голый, в одной набедренной повязке, он время от времени приподнимался и мотал головой, словно что-то отрицая.

— Мы рады вас видеть, легат, — приятным баритоном сказал великан.

— Я не легат, — возразил Тумидус.

Он сделал шаг вперед:

— Если хотите, зовите меня полковником. Я привык.

Великан сел, улыбаясь:

— Мы рады вас видеть, полковник.

— Я пропустил сегодняшний выпуск новостей? — спросил Тумидус. — Правительственное сообщение? Почему у дома не крутится орда репортеров?!

— Репортеры? — атлет пожал плечами. — Ненавижу репортеров.

— Мы частным порядком, — разъяснила женщина. Голос ее был скучным и блеклым, словно небо поздней осенью. — Без лишней шумихи. Вас это огорчает, полковник? Садитесь, вот стул.

Тумидус остался на месте. Он знал, кто собрался в доме Папы Лусэро. Смуглый блондин — Нейрам Саманган, лидер-антис расы Вехден. Толстуха — Рахиль Коэн, лидер-антис расы Гематр, сестра-близнец антиса Самсона Коэна. Великан в набедренной повязке — Кешаб Чайтанья, лидер-антис расы Брамайн, известный как Злюка Кешаб. И хозяин дома, слепой карлик — Лусэро Шанвури, с весны прошлого года лидер-антис расы Вудун. Каждый из четверки мог «горячим стартом» сжечь город и в одиночку выйти на военный флот.

Сокол, ангел, восьмирукий танцор, паук.

Полковник не знал главного: зачем здесь он, Гай Октавиан Тумидус?

— Вам неловко? — с сочувствием поинтересовался великан. — Вы смущены? Что бы вы хотели выяснить? Спрашивайте, мы ответим.

— Вы чего-то хотите от меня, — Тумидус нахмурился. — Чего?

Улыбка великана стала шире:

— Это слишком очевидный вопрос, полковник.