— Ты ещё не научилась красиво рассуждать, но уже любишь стихи. Что ж, поэзия всегда опережала философию.

— Ты открыл мне целый мир.

— А сколько ещё тебе предстоит открыть в этом мире!

— Мне уже восемнадцать лет, — возразила Лидия, — и я твоя жена, то есть взрослая и самостоятельная женщина.

— Кстати, — вспомнил он, — хотел рассказать тебе о женщине, которую я видел только что в городе. Её выставили на всеобщее обозрение в Одеоне.

— Чем же она так интересна?

— Она мертва. Она умерла несколько месяцев назад, но до сих пор не начала разлагаться.

— Не могу поверить! — девушка отрицательно закачала головой и выронила свиток. — Может, она забальзамирована, как египетская царица?

— Она абсолютно свежа.

— Как же так?

— Это трудно объяснить… У неё много почитателей, это они возят её по городам и деревням, показывая народу.

— Почитатели? Кем же она была при жизни?

— Проституткой, танцовщицей, — Валерий Фронтон загадочно улыбнулся.

— Проститутка? — недоумевала Лидия. — Разве у этих низменных женщин бывают поклонники?

— Ещё какие! — засмеялся Фронтон. — На моих глазах один из них покончил с собой от любви к этой женщине… У тебя очень узкие познания в этой области, Лидия. Проститутки — это совсем не обязательно те волчицы, которых ты видишь на улице и которым предписано носить специальную прозрачную тунику, дабы никто не сомневался в их профессии. Некоторые бывают настолько богаты, что позволяют себе жить во дворцах. К ним ходят только мужчины сенаторского сословия и платят баснословные суммы за ночь любви.

— Значит, таковы истинные нравы Рима? — девушка остановилась перед Валерием и в задумчивости наклонила голову. В её чёрных волосах, красиво и высоко уложенных, блеснула золотая булавка с изображением крылатого льва.

— Нравы Вечного Города — это нравы людей, не знающих, на что бы ещё потратить деньги. Рим пресытился всем, он разучился интересоваться чем бы то ни было. Даже гладиаторские бои привлекают толпу не ловкостью бойцов, а только кровью. Поэтому на арене одновременно дерутся иногда человек по двести-триста. Рим любит только изобилие. Изобилие денег, изобилие крови, изобилие распутства. Пройдёт время, и народ забудет, что Рим достиг необычайных высот в инженерном деле, проложил всюду широкие дороги, провёл акведуки, развил архитектуру, принёс в мир настоящую культуру. Рим дал человечеству цивилизацию — одну из тех, которые будут лежать в основе его дальнейшего развития, но само имя Великого Города станет для грядущих поколений синонимом не только величия, но и разврата.

— Почему ты говоришь так? Откуда тебе известно?

— Мне многое известно. Скажем, я умею видеть будущее.

— Ты никогда не признавался в этом.

— Не было надобности.

— Как чувствует себя человек, способный заглядывать вперёд?

— Не очень уютно, — засмеялся Валерий. — Есть вещи, о которых наперёд лучше не знать ничего.

— Какие вещи?

— Разные.

— А что ждёт меня? Ты можешь сказать?

Валерий задумался. Он колебался, следовало ли говорить об этом с Лидией.

— Что ждёт меня? — повторила девушка настойчиво. — Ты не знаешь? Или боишься сказать? У меня плохое будущее, да?

— Жизнь не бывает ни плохой, ни хорошей. Люди раскрашивают её в те или иные цвета собственным отношением.