|
Но в смехе этом слышалась и тревога, потому что вся история с девятнадцатью принимала довольно-таки странный оборот. Эдди вырезал это число на боку своей самой последней фигурки животного. Сюзанна и Джейк признались, что, собирая хворост для вечернего костра, всякий раз приносили охапку из девятнадцати веток. Ни один не мог сказать, почему. Выходило как-то само собой. А потом наступило утро, когда Роланд остановил их посреди леса, по которому они тогда шли. Указал на небо, видневшееся сквозь разлапистые ветви высокого дерева. И ветви эти на фоне неба образовали число девятнадцать. Именно девятнадцать. Они все это видели, только Роланд увидел первым. Однако Роланд, который верил в знаки и знамения точно так же, как Эдди когда-то верил в лампы накаливания и аккумуляторные батарейки, не придавал особого значеия странной и внезапной влюбленности своего ка-тета в это число. Они все больше становились единым целым, указал он, как и положено ка-тету, а потому мысли, привычки и даже навязчивые идеи каждого распространялись на всех, как простуда. Он верил, что в популяризации числа девятнадцать в определенной степени сказывается влияние Джейка. – Есть у тебя такая способность, Джейк, – сказал он. – Не уверен, что такая же сильная, как у моего давнишнего друга Алена, но, клянусь богами, надеюсь на это. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Джейк в недоумении нахмурился. Эдди понял, в прин-ципе, и догадался, что Джейк тоже поймет, со временем. Если, конечно, время вернет себе привыч-ный ход. И в тот день, когда Джейк принес сдобные шары, это произошло. 3 Они остановились, чтобы перекусить (все те же вегетарианские голубцы, мясо оленя давно съели, а от печенья «Киблер» остались только сладкие воспоминания), когда Эдди заметил, что Джейка с ними нет, и спросил стрелка, не знает ли тот, куда подевался мальчик. – Свернул чуть раньше, примерно на полколеса, – и Роланд указал на дорогу оставшимися пальцами правой руки. – С ним все в порядке. Если бы что случилось, мы бы почувствовали, – Ро-ланд посмотрел на свой голубец, откусил безо всякого энтузиазма. Эдди открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но Сюзанна опередила его. – А вот и он. Привет, сладенький, что это ты принес? В руках Джейк держал кругляши размером с теннисный мяч. Только эти мячи определенно не могли прыгать: из них во все стороны торчали короткие рожки. Когда мальчик подошел ближе, до ноздрей Эдди долетел запах шаров, прекрасный запах, как у свежеиспеченного хлеба. – Я думаю, их можно есть, – сказал Джейк. – Пахнут они как свежий хлеб, который моя мать или миссис Шоу, домоправительница, всегда покупали в «Забарсе», – он посмотрел на Сюзанну и Эдди, улыбнулся. – Вы знаете этот магазин? – Я, конечно, знаю, – ответила Сюзанна. – Там продается все самое лучше. М-м-м-м. Ну до чего хорошо они пахнут. Ты их еще не ел, не так ли? – Нет, конечно, – Джейк вопросительно посмотрел на Роланда. Стрелок не стал их томить, взял один «мяч», сбил рожки и впился зубами в то, что осталось. – Сдобные шары, – пояснил он. – Не видел их уже бог знает сколько лет. Такая вкуснятина, – его синие глаза блеснули. – Рожки не ешьте. Они не ядовитые, но горькие. Мы можем их поджарить, если у нас остался олений жир. Жареные они по вкусу напоминают мясо. – Неплохая идея, – кивнул Эдди. – Кушайте на здоровье. Я же, пожалуй, воздержусь. Не нра-вятся мне что-то эти грибы. – Это не грибы, – возразил Роланд. – Скорее, ягоды. Сюзанна взяла шар, отломила рожки, надкусила, тут же отправила в рот кусок побольше. – Не стоит тебе воздерживаться, сладенький. Приятель моего отца, Поп Моуз, сказал бы про них: «Лучше не бывает», – она взяла у Джейка еще один сдобный шар, прошлась большим пальцем по его шелковистой поверхности между рожками. |
