Последней кандидатурой на роль отправителя являлся неизвестный, до этого присылавший вещи мне и Эрику. Этот же вариант счёл наиболее убедительным и Арден, высказавший версию о причастности кого-то, живущего в столице.

Мы шли по ночному городу, горящему тысячами огней. Горели окна зданий, цветочные гирлянды и фонари. Горела большая круглая луна, похожая на приклеенный к небу диск. Горели и сердца тех, кто в это время гулял по столице, тронутой предпраздничной суетой. В сущности, праздник начался уже сейчас, когда каждый ожидал завтра и верил, что оно обязательно принесёт чудо. Так всегда бывает — ожидание чего-то воодушевляет, и ты начинаешь верить, что случится волшебство.

Жаль, что в моём случае это не срабатывало.

Вместо воодушевления внутри прочно обосновалась тревога, пробудившаяся с увиденной в кинотеатре мамой. Растревоженная душа, подобно рвущейся из клетке птице, билась внутри, стремясь открыть дверцу и улететь навстречу новому, в неизвестность. И теперь эта неизвестность казалась гораздо притягательнее мучительного ожидания.

Мне стало так тяжело, словно на сердце привязали тяжёлый камень. Разумом понимала, что в настоящий момент нет причин для столь сильного беспокойства, но интуиция жила своей жизнью и внушала обратное.

Предчувствие. Необъяснимое, холодное и тёмное опутывало меня, вытесняя всё прочее. Даже чудесная ночь перестала радовать. Фрагмент с белыми пионами, на первый взгляд не такой уж и важный, сложился с кадром кинофильма и удвоил переживания.

— Пойдём в гостиницу, — видя, насколько я взвинчена, предложил Арден. — Нужно расспросить персонал, кто-то должен был видеть отправителя букета.

В последнем утверждении он явно не был уверен, так же, как и я. Если пионы прислал тот, кто отправил в приют вещи, то следов мы не найдём.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет, только не в гостиницу.

При мысли о том, что окажусь одна в четырёх стенах, делалась дурно. Знала, что заснуть не смогу и буду всю ночь мерить шагами комнату, думая о предстоящей встрече с Хильдом.

И что со мной стало всего за несколько месяцев? Раньше никогда не позволяла эмоциям настолько часто брать верх, а теперь уже и забыла, когда в последний раз отдавала предпочтение логике и рассудительности.

— В таком случае, я знаю, что тебе сейчас нужно, — решительно заявил Арден и, взяв меня за руку, стремительно потащил вперёд.

Не повёл, не увлёк — именно потащил, будто боясь, что я могу развернуться и убежать. Перед глазами мелькали многочисленные лица, сливающиеся в единую гудящую толпу, бесчисленное множество всё тех же огней и фиолетовые пятна филий, заполнивших все улицы. Кто-то надел мне на голову венок из этих цветов, а кто-то несколько раз пытался увлечь на одну из танцевальных площадок, расположившихся в разных сторонах площади.

Ни одна улочка не осталась обделённой вниманием суеты. Даже в самых отдалённых районах играли уличные музыканты, пестрили ярморочные городки и слышался весёлый смех, прорывающийся сквозь гул множества голосов.

О том, куда меня ведёт Арден, я догадалась лишь в тот момент, когда мы оказались у городской стены. Врата были распахнуты, привратники пропускали всех в город и из города, не спрашивая документы, и следили за тем, чтобы не возникла давка. Наружу народу выходило гораздо меньше, чем внутрь, поэтому уже вскоре мы стояли по ту сторону стены.

— Ворота будут открыты до самого утра, — сообщил Арден в ответ на моё немое удивление. — Это традиция, символизирующая доверие и равенство. Даже двуликие в предпраздничную ночь имеют те же права, что и обычные люди. Идём, нужно вернуться обратно не позже шести утра.

И он снова повёл меня вперёд, постепенно переходя на бег. Несмотря на отсутствие фонарей, было видно достаточно хорошо благодаря располневшей луне, служащей прекрасным источником света.