Стража волкодлаков, безусловно, не любила, но да и она их тоже. Ухватила за шиворот побелевшего от страху купчишку и, прикрываясь им, словно живым щитом, ринулась на штурм ворот.

Купчишка орал благим матом, брыкался, но Ирис красноречиво намекнула, что его жизнь ей совсем не дорога.

Разумеется, долго играть в игры со стражей было нельзя, она и не стала. Оттолкнула купца прямо в руки солдата (не её вина, если случайно на клинок напорется), придерживая Аглаю, сделала сальто и стащила с седла зазевавшегося всадника. Он так удачно замер на линии ворот — грех не воспользоваться.

Засвистели болты, заставляя лавировать, словно зайцу.

Из Властены Ирис выбралась, а дальше… Дальше ещё раз тряхнём удачей.

— Что у вас вместо головы, господин Белковец?! — бушевал председатель. Не в силах сидеть, он нависал над обвиняемым, как скала.

Рош понуро стоял перед столом. Суставы пока целы, но это ненадолго: оружие уже отобрали, парочка боевых магов держат под локти. И очень так ненавязчиво намекают, что руки нужно держать перед собой неподвижно.

Он отлично понимал, чем грозит новый побег Ирис. Убийцы, унёсшей жизнь одного из лучших архимагов. И какое наказание придётся понести за свою небрежность, непрофессионализм и доверие к нечисти.

Ирис погубила его, всё пустила прахом, разрушала честолюбивые мечты, но ведь колдун сам виноват. Возомнил себя невесть кем, слава и почести застилали глаза, грёзы перемешались с реальностью. Кодекс мага писался мудрыми людьми, следуй он ему, не предстал бы сейчас перед судом Конклава.

Первое заседание в узком кругу. На втором уже огласят наказание. Оно будет, если дело придадут огласке, но что-то подсказывало, что решится всё в стенах Конклава. За убийство Стратарха Железняка заочно осудят волкодлака, сообщат горожанам, что тот пойман и предан смерти. А Роша ждёт позор.

Оставалось молиться, чтобы его просто изгнали, лишив членства в Конклаве. Хотя и это пережить тяжёло. Обрушится налаженная жизнь, придётся таскаться по дальним хуторам, задёшево продавая себя, сторониться магов, каждый из которых волен плюнуть ему в лицо, а то и убить. Отлучённый хуже собаки, заведомо обречён на подозрения и травлю.

И клеймо, клеймо на всю жизнь. Его не выведешь.

Комья снега, объедки, гогот, несущийся вслед. Из его выдворения устроят представление для народа, а простой люд не поскупиться на злобное улюлюканье.

Дом в Караторе конфискуют, вещи выкинут, а то и сожгут…

И это если повезёт.

Рош мог больше никогда не увидеть солнца, сгнить в тюрьме. А, может, провести в ней всего пару часов до рассвета, пойдя на корм воронам.

Магов казнили обыкновенные палачи на лобном месте, как и прочих преступников. Только привозили их туда на телегах, спеленатых цепями, в пропитанных чарами ошейниках, окровавленных, с руками-плетями. Встаскивали на эшафот и отсекали голову.

Что-то из этого предстояло испытать и Рошу.

— Так и будете молчать?

— Злого умысла не было, сговора тоже.

— Вы отвечали за неё, вы! Вы подтвердили, что она не покидала вашей комнаты. Кстати, что там делал волкодлак? Объяснитесь, я жду. Почему на ней не было ошейника, почему она свободно разгуливала по комнате? Не находите, что различных «почему» становится много? А ведь есть и другие, шитые белыми нитками показания на прошлых заседаниях, ваше враньё, странное милосердие к нечисти.

Колдун встрепенулся, выпрямился, впервые взглянув председателю в глаза. Он не позволит клеветать на себя, приписывать то, чего не было. Проснувшаяся гордость повела его в атаку, заставив яростно защищаться. Но, увы, похоже, ему не верили.

Кислые лица архимагов говорили о том, что обвинительный вердикт неизбежен, а долгожданная третья квалификация достанется кому-то другому.