Под окнами тетиного дома без конца ездили машины. Это терзало нервы, но каждодневная пытка шумом отчего-то казалась нужной. При таком постоянном изнурительном грохоте оказалось проще представлять их мертвыми. Пронзительные звуки улицы были голосами искореженной жизни без них. Из наших лондонских комнат чаще всего мы слышали зябликов и малиновок, да еще упругие удары футбольного мяча.

Лондон. При одной мысли о нем я цепенела от страха. Наш дом. Их школа. Их друзья. Их путь от станции «Пикадилли» до Музея естествознания. Позвякивание фургончика с мороженым. Что мне делать со всем этим? Хотелось стереть, уничтожить всю память о нашей жизни.

Я боялась воскресений. В воскресенье, сразу после девяти утра, пришла волна. В настоящем в воскресные дни по утрам я старалась не смотреть на часы. Не хотела знать, что в это самое время —