|
В окнах света не было, но Кеннета это не остановило. Он поднялся по лестнице и потянулся к дверному молотку. Молотка не оказалось. Страх обуял Кеннета: отсутствие дверного молотка означало, что хозяин дома был в отъезде. Негодяй покинул город. Глава 31 Они приехали в Рэйвенсбек уже в сумерках, чему Ребекка была очень рада. От усталости она не могла ни о чем думать. Кеннет уведомил прислугу о приезде хозяев; путешественников ждали заботливо приготовленные спальни и горячий ужин. После ужина все быстро разошлись по своим комнатам. Освеженная сном, Ребекка поднялась рано и, вскочив с постели, подбежала к окну. Она ездила на Озера всю свою жизнь, и каждый раз после долгого отсутствия от вида, открывающегося из окна, у нее захватывало дух. Долины были подернуты дымкой, и пики холмов напоминали острова в бескрайнем, затянутом тучами небе. Хотя Ребекка и предпочитала жить в Лондоне, вдали от столицы она чувствовала себя более счастливой: меньше людей, меньше хлопот, чистый воздух и глубокая, первозданная тишина. Внезапно ей пришло в голову, что она могла бы жить здесь круглый год, так как ничто не удерживало ее в городе. Эта мысль так понравилась ей, что она всерьез задумалась. Отец с Лавинией могут жить в городском особняке и наслаждаться своим браком. Что же касается ее, то она с удовольствием будет жить в уединении и заниматься живописью, тем более что сюжетов для картин здесь было предостаточно: великолепные пейзажи, честные и бесхитростные лица местных жителей, портреты которых писать гораздо интереснее, чем горожан. Но главное – здесь не будет Кеннета. Сейчас, когда он на пути к большому искусству, их встречи в Лондоне станут неизбежными. С легким сердцем Ребекка спустилась на завтрак: вареные яйца, тосты, крепкий чай. Отец с Лавинией еще не спускались, чему она была очень рада, так как хотела побыть одна. Набрав букет весенних цветов, Ребекка села на лошадь и поехала в деревню. Подъехав к церкви, она привязала кобылу и пошла к могиле матери. За девять месяцев все заросло травой, которая ковром стелилась под ногами. Надгробие, сделанное по эскизу отца, было уже установлено. Ребекка прочитала: «Элен Косгроув Ситон. 1768 – 1816. Любимой жене, матери и музе». Слова, высеченные из камня, породили в сердце Ребекки нестерпимую боль. Она положила цветы на могилу и долго стояла там с опущенной головой, надеясь, что мать незримо присутствует рядом. Горе Ребекки было безгранично. – Вот ты и успокоилась, мама, – прошептала она и, повернувшись, пошла к воротам. Рядом с лошадью она увидела Лавинию, придерживающую свою кобылу. – Мне не хотелось беспокоить тебя, – тихо сказала она. Увидев букет в руке Лавинии, Ребекка улыбнулась. – Садовник будет недоволен, что ты обобрала его клумбы. – Надо сказать ему, чтобы он посадил цветы здесь, тогда и клумбы будут целы, – ответила Лавиния. – Скажи, ты действительно хочешь, чтобы я вышла замуж за Энтони? – Действительно хочу, – заверила ее Ребекка. – Мой отец очень занят работой, и кто то должен ухаживать за ним. Я тоже очень занята и не могу этого делать. – И тем более что ты скоро сама выходишь замуж. – Сомневаюсь, – сухо ответила Ребекка. – Неужели твои отношения с Кеннетом зашли в тупик? – нахмурившись, спросила Лавиния. – Да, – твердо ответила Ребекка, не желая продолжать разговор о Кеннете. Она посмотрела на цветущую долину и вздохнула. – Странно думать, что родовое поместье Ситонов расположено меньше чем в десяти милях отсюда, и тем не менее мы с ними никогда не встречаемся. На одном из балов я познакомилась с леди Ситон. Она была очень мила со мной, несмотря на семейную вражду. – Маргарет всегда была очаровательной леди. Вражду затеял ее муж. Думаю, Энтони был бы рад положить ей конец. |
