Растянувшаяся на траве рядом со своей жертвой Мелани казалась всего лишь спящей.

— Может, придумаешь какую-нибудь историю? — спросил Боди.

— Которая объяснит всё это? Думаю, придётся рассказать правду.

— Не считая револьвер.

Сирена выть.

Пен поднялась на ноги.

Боди обнял её за талию, и они вместе прошли через открытые ворота. Пен положила голову ему на плечо. — Жаль, что мы не смогли приехать вовремя, — сказала она. — И всё изменить.

— Харрисон и Джойс получили по заслугам, — ответил Боди.

— А Мелани?

— Да.

— Что мы с ней сделали?

Он обнял Пен за плечи и нежно прижал к себе. Обнимая её, Боди медленно повернул голову, пока его взору не открылся проход через ворота. Мелани стояла на четвереньках. Её лицо поднялось, но во тьме было видно лишь тёмное пятно с чёрными ямами на месте глаз.

Она смотрит на нас, — догадался Боди.

И ненавидит.

По спине пробежал холодок.

Что теперь, она пойдёт за дробовиком?

Сирена разносила по округе свой оглушительный вой.

Схватив рукоятку ножа, Мелани вытащила его из груди Харрисона.

Боди напрягся в ожидании.

Мелани медленно воткнула лезвие Харрисону в горло. Затем, схватившись за рукоятку обеими руками, подняла, и опустила вновь. Её темные растрепавшиеся волосы болтались перед лицом, пока она сидя на жертве, раскачивалась, вкладывая в каждый очередной удар свой вес.

— Что-то не так? — спросила Пен.

— Нет. — Боди погладил её по голове. — Всё в порядке.

Глава двадцать четвертая

— Ничего смешного, — сказала Пен. Она была в постели, абсолютно голая, за исключением белых шорт, повязки под левой грудью и гипсом на руке. Петля для загипсованной руки лежала рядом на простыне. — В конце концов, я инвалид.

— Ты не выглядишь инвалидом. — Боди обхватил её грудь и слегка потёр соски. Пен извивалась.

— Может, пощупаешь меня позже, — сказала она. — Это серьёзное дело.

— Конечно.

Боди убрал руки. Пен подняла голову с подушки, и, прижимая грудь здоровой рукой, принялась наблюдать за тем, что он будет делать. — Только нежнее, — предупредила она, улыбнувшись.

Боди ногтем подцепил край пластыря. — Трудно сконцентрироваться, — пробормотал он, — глядя на такую красоту.

— Да. Несомненно.

Он медленно потянул ленту, глядя, как пластырь поднимает кожу и снимает с неё клей.

— Ооуоо!

— Может сразу, одним резким рывком.

— Не вздумай.

— Этот пластырь нужно менять чаще, чем тот на спине. Такие живописные окрестности. Пластырь оторвался, обнажив четыре дюйма рваной раны, стянутой стежками.

— Фу, — сказала Пен.

— Хорошо идёт.

— Тебе легко говорить. Я похожа на невесту Франкенштейна.

— Ты выглядишь потрясающе. Рана придаёт тебе характер.

— Конечно, конечно.

Боди развернул немного ваты и марли, повторно обработал края раны и снова наложил пластырь.

— Отличная работа. — Она отпустила грудь и положила голову на подушку.

Её пальцы оставили слабые красные отпечатки на коже сливочного цвета. Боди наблюдал за тем, как они исчезают.

Я отрежу тебе сиськи!

— Что-то не так? — спросила Пен.

— Мелани. Снова пришла на ум.

— Да.

— Интересно, как она там.

— Даже не представляю, — пробормотала Пен.