— И мы сказали, — со смехом перебил его Доменико, — что найдем слова «Капронского Ангела».

Паоло и Тонино ожидали, что сейчас Доменико снова получит по полной программе, но оба старика только помрачнели. И оба печально опустили головы.

— Но я не понимаю, — сказал Тонино. — Ведь у «Капронского Ангела» есть слова. Мы поем их в школе.

— Неужели твоя мать не научила тебя?.. — сердито начал Старый Никколо. — Ах да. Я забыл. Твоя мать — англичанка.

— Еще одна причина тщательно выбирать себе пару, когда женишься, — хмуро проговорил дядя Умберто.

Дождь не переставая стучал по стенкам кареты, и оба мальчика совсем потерялись и сникли. Доменико, видимо, решил, что они очень смешные, и снова прыснул со смеху.

— Угомонись! — прикрикнул на него Старый Никколо. — В последний раз беру тебя туда, где подают бренди. Нет, мальчики, у «Капронского Ангела» подлинных слов нет. Те слова, что вы поете, — временная замена. Говорят, что достославный Ангел унес слова с собой на небо после победы над Белой Дьяволицей, оставив только мелодию. Или что с тех пор слова вообще утрачены. Но все знают: Капрона не может быть истинно великой, пока слова эти не будут найдены.

— Иначе говоря, — с досадой сказал дядя Умберто, — «Капронский Ангел» — такое же заклинание, как и всякое другое. А без должных слов любое заклинание, даже божественного происхождения, действует вполсилы. — Он подобрал свою мантию, так как карета дернулась и остановилась у университета. — А мы, как последние олухи, обязались закончить то, что сам Господь оставил незавершенным. Вот она, человеческая самонадеянность. — И, уже выходя из кареты, заверил Старого Никколо: — Я загляну во все рукописи, какие только знаю. Где-то должен быть ключ. Ну и ливень! Проклятье!

Дверь захлопнулась, и карета снова дернулась.

— А что, Петрокки тоже обещали разыскать слова? — спросил Паоло.

Старый Никколо сердито поджал губы:

— Обещали. И я умру от стыда, если они опередят нас.

Он не договорил, потому что карета накренилась, огибая угол, и въехала на Корсо. Струя воды хлестнула мимо окна.

Доменико бросило вперед.

— Не сказал бы, что этот там умеет править, а?

— Помолчи! — цыкнул на него Старый Никколо, а Паоло прикусил язык: так сильно его несколько раз тряхнуло.

Что-то разладилось. Куда-то пропали привычные звуки катящейся кареты.

— Я не слышу цоканья копыт, — сказал Тонино, недоумевая.

— Так я и знал! — воскликнул Старый Никколо. — Это все дождь.

Он с грохотом опустил окно, в которое тут же ворвался мокрый ветер, и, не обращая внимания на глазеющие из-под влажных зонтиков лица, высунулся наружу и прокричал слова заклинания.

— Поезжай скорей, кучер! — распорядился он. — Ну вот, — сказал он, закрывая окно, — теперь мы доедем до дому. Какое счастье, что Умберто сошел раньше, чем это произошло.

Вновь зазвучал цокот копыт по булыжнику, которым был вымощен проспект. Новое заклинание, по всей видимости, действовало. Но как только они свернули на виа Кардинале, звук изменился, превратившись в вялое «шлёп-шлёп», а когда они выехали на виа Магика, его почти совсем не стало слышно. Карету снова начало кренить и дергать — хуже, чем когда-либо. А когда они развернулись, чтобы въехать в ворота Дома Монтана, произошел самый сильный за всю поездку толчок. Карету швырнуло вперед, раздался грохот — это дышло ударилось о булыжник.