В районе Пламенной долины подъем был относительно пологим, дорога шла вдоль склона, и сто миль, отделявших их от уровня девяти Свободных Городов, – так называлось следующее кольцо, опоясывавшее Гору – они преодолели довольно быстро. Дорога привела их к крутому повороту вокруг круто поднимавшегося вверх горного хребта и ушла дальше к западу, где находились Каслторн, Гимкандэйл и Вугел.

Септах Мелайн ратовал за то, чтобы двигаться через Каслторн, но Свор доказал, что этот путь окажется слишком долгим, так как дорога там слишком уж извилистая, и поэтому Престимион и его спутники обошли этот город стороной поверху, направляясь к лежавшему дальше на запад Гимкандэйлу. Этот город был знаменит своими террасами, с которых открывался вид на серые пустыни, раскинувшиеся в сердце Алханроэля. Чтобы попасть туда, путешественникам пришлось описать от своей отправной точки у истоков Глэйдж дугу приблизительно в девяносто градусов вокруг Замковой горы. Оттуда пришлось снова выбирать маршрут, и после непродолжительных споров они остановились на дороге, ведущей по крутому, похожему на пилу хребту, именовавшемуся Стеной Стиамота, где в изобилии обитали дикие саблезубые хрисса‑волки, день и ночь страшно завывавшие в своих недосягаемых пещерах, и далее, через лиственные леса, растущие вдоль тракта Симинэйва, в сторону Стрэйва, Грила и Минимула, ближайших из одиннадцати Сторожевых Городов.

Судя по различным признакам, которые то и дело попадались им в пути, здесь знали о том, каким способом лорд Корсибар получил власть, но, похоже, нисколько не возмущались этим. Престимион внешне не обращал на все это внимания. Зато Гиялорис, видя развевавшиеся тут и там знамена цветов Корсибара, что‑то бормотал про себя, сжимал кулаки и в бессильной ярости закатывал наливавшиеся кровью глаза.

Правда, он не пытался вернуться к обсуждению своего оптимистического, хотя и неосуществимого плана: передать трон Престимиону путем его элементарного захвата и поставить народ перед свершившимся фактом.

Престимион недвусмысленно дал понять, что не желает слушать такого рода разговоры и тем более участвовать в них. Однако эта мысль с неубывающей силой продолжала будоражить Гиялориса и даже Септаха Мелайна.

Они добрались почти до середины Горы. До тех пор пока они попадут в настоящее высокогорье, скрытое сейчас непроницаемой мантией белых облаков, вечно защищавших грудь горы от нескромных взоров, нужно было преодолеть еще около двенадцати миль вверх, которые выливались в несколько сотен миль дороги, извивающейся в разных направлениях по склонам. Но они уже далеко ушли от равнин континента. Воздух на этой высоте был свежим и насыщенным электричеством, а свет таким, какого никогда не бывает в низинах. Со всех сторон виднелись окаймленные радужными полосами, порожденными горным освещением, башни и зубчатые стены великих городов Горы, смело взгромоздившихся на карнизы, оседлавших уступы на лике Горы, горделиво взиравших с высот обрывов.

Их дорога пролегала между Стрэйвом, где к архитекторам относились как к полубогам и ни одно здание не походило на другое, и Грилом, являвшем в этом отношении полную противоположность соседу: там строгие строительные кодексы допускали всего лишь пять форм для зданий, и не более того. Прямая лента тракта, сверкавшего, как стекло, под полуденным солнцем, вела оттуда еще выше, на уровень девяти Внутренних Городов.

Теперь выбор маршрута не представлял сложности: здесь, в закрытой вечными облаками центральной части, конус горы резко сужался. В каждый из девяти Высших Городов можно было попасть из любой точки, расположенной ниже, но над ними местность становилась труднопроходимой, и у того, кто желал подняться выше, оставалось лишь несколько определенных дорог, из которых только считанные могли довести до самого Замка. Самой удобной из них была та, что проходила от Бомбифэйла к Большому Морпину, и путешественники, пройдя по диагонали огромный гладкий склон Горы, вышли к большому плоскогорью, над которым располагался прекрасный Бомбифэйл, город Великого адмирала Гонивола.