И тогда Престимион внезапно увидел дюжину, если не больше, волшебников Навигорна с бронзовыми шлемами на головах, в золотых калаутиках и красно‑зеленых лагустриморах. Они стояли бок о бок на одной из скал, возвышавшихся над полем битвы. Каждый держал в левой руке большую витую медную трубу – Престимион никогда прежде не видел таких – и когда моллиторы понеслись в атаку, маги как один приставили мундштуки своих труб к губам. Раздался такой дьявольский визг, что Престимиону на мгновение показалось, что этот острый скрежещущий звук должен прорезать дыру в небе. Похоже было, что при помощи какого‑то колдовства звук этих труб усиливался далеко сверх той громкости, которой способны добиться человеческие легкие. Он раз за разом проносился над полем, словно скрежет суставов смерти.

И моллиторы, по крайней мере некоторые из них, почувствовали замешательство.

Несколько передних животных резко остановились, когда ужасный звуковой взрыв ударил их по ушам, развернулись и, не разбирая дороги, кинулись бежать все равно куда, лишь бы подальше от источника этого злобного визга. Часть метнулись налево и ворвались в середину лучников Престимиона, которые в панике разбежались перед ними. Несколько животных свернули направо и, скрытые в облаке пыли, вбежали в овраг, где затаилась кавалерия Престимиона, отчего скакуны, несомненно, должны были удариться в панику. А еще одна часть – более храбрые или, возможно, просто более глупые животные – все же вонзились во фронт армии Навигорна. Но строй роялистов раздался в стороны, и взбешенные моллиторы просто‑напросто проскочили все расположение противника насквозь и, не причинив никому вреда, вынеслись в открытое поле.

Престимион, увидев полный крах атаки, которая, по его замыслу, должна была решить исход сражения, на мгновение остолбенел. Затем он поднял лук, усилием, подобного которому не делал ни разу в жизни, натянул его до предела и пустил стрелу в одного из магов Навигорна. Стрела, легко пронзив дорогую парчу калаутики, пробила человека насквозь и вышла со спины на целый фут. Волшебник, убитый наповал, упал без единого звука, а его ярко начищенная медная труба, гремя, покатилась по камням.

Но невероятный выстрел Престимиона оказался единственным успехом мятежников в этот день. Инициатива полностью перешла к роялистам. Сразу же после того, как напуганные моллиторы очистили поле битвы, в атаку двинулись кавалеристы Навигорна. По пятам их сопровождала вооруженная копьями пехота. – Держите строй! – отчаянно крикнул Престимион.

Септах Мелайн далеко на фланге отдал такую же команду. Но линия фронта мятежников сломалась еще до атаки противника. Престимион бессильно смотрел, как его солдаты бежали назад, во вторую линию, и к своему ужасу увидел, что в какой‑то момент драка вдруг завязалась среди его собственных людей: воины, стоявшие позади, не смогли в горячке боя отличить своих от чужих и принялись колотить тех, кто мчался на них, не понимая, что это их товарищи, бегущие с поля боя.

Престимион оглянулся в поисках посыльного и заметил своего быстроногого молодого брата Абриганта.

– Беги к Гавиундару, – приказал он. – Скажи ему, что если они сейчас же не вступят в бой, то мы погибнем,

Абригант кивнул и помчался в тыл.

Да, Навигорн был умелым генералом. Теперь Престимион это хорошо понимал. Он полностью контролировал ход сражения. Его кавалерия обратила передовую линию мятежников в бегство, его пехотинцы столкнулись в отчаянной рукопашной схватке со второй линией Престимиона, которая к тому времени успела восстановить порядок и оказывала им сильное сопротивление. Но теперь уже и вторая линия Навигорна двинулась вперед, и не широким фронтом, как предполагал Престимион, а вонзившись острым смертоносным клином в самое сердце позиции мятежников.