— К тому времени не будет ни меня, ни вас, дружище!

Киммериец сбросил с плеча руку Хезаля и, отстранив его, направился к горе.

Эремиус сидел, скрестив ноги, на огромном валуне. Воинство Трансформ находилось на противоположном конце долины, но он видел своих воинов так ясно, словно они были где-то рядом. Трансформы крались по крутому склону, готовые в любую минуту камнем упасть на головы ничего не подозревающих солдат. Эремиус неожиданно усмехнулся. Он увидел человечка, начавшего взбираться на ту же гору, с которой спускалось его воинство. Судьба этого глупца мага особенно не занимала; и он перевел взгляд на переднюю часть долины, по которой должны были идти отряды его, Эремиуса, людей. Здесь не было ни души, однако Эремиус решил не тревожиться раньше времени: люди, посланные им сюда, могли заплутать или где-то задержаться. Сути дела это не меняло: чего они никак не могли, так это ослушаться приказа своего господина. Все шло как нельзя лучше. После того как Трансформы нападут на противника, люди встретят его с тыла. В этот момент Эремиус призовет на помощь магию и заставит своих врагов поверить в то, что они окружены со всех сторон, кроме одной. Врагу не останется ничего другого, как только начать отходить в этом направлении, — тропа же, по которой ему придется пройти, приведет его к гиблым безводным местам. Прежде чем враг поймет это, будет уже поздно: тропу перекроют Трансформы.

Эремиус вновь усмехнулся. Совсем недавно он мечтал заполучить в свои руки какого-нибудь вояку с головой, который сумел бы командовать его человечьим воинством. Теперь он понимал, что в этом нет никакой необходимости, — с этой задачей он прекрасно справлялся и сам!

Он сполз с валуна и, встав за него, извлек из сумы Камень Курага. К заклинаниям пора было приступать уже сейчас. При этом Камень должен был засветиться так, что свет его был бы тут же замечен и в лагере, но это лишь помогло бы отвлечь внимание неприятеля от подлинной опасности.

Посох, лежавший около камня, взлетел в воздух и потешно лег в руку мага. Сделав его серебряным набалдашником три пасса над Камнем, Эремиус начертал вокруг себя круг, который тут же вспыхнул изумрудным пламенем. Вонзив посох в землю, он приступил к заклинанию.

Конан взбирался на гору, даже не пытаясь таиться. Время теперь было дорого, как никогда. С другой стороны, в том, что неприятель увидит его достаточно скоро, был свой резон: это спровоцировало бы его на преждевременную атаку. Словам Боры о том, что демоны не имеют ни малейшего представления о стрельбе из лука и о метании дротиков, киммериец был склонен доверять.

На полпути к вершине Конан взобрался на гладкий валун с плоским верхом, с которого открывался вид на все четыре стороны. Ничего подозрительного на вершине заметно уже не было.

Он обернулся и увидел людей с зажженными факелами, идущих к лагерю. Ближайший к нему пост был усилен сразу четырьмя воинами. Интересно, испрашивал ли Хезаль у Шамиля согласия на это, или же последний все еще тешится с Дессой?

С северной стороны долины горы были пониже. С камня, на котором стоял киммериец, были видны хребты нескольких цепей. Рядом с одной из вершин виднелся слабый огонек, больше всего походивший на пламя погасающего костра, гореть которому оставалось считанные мгновенья.

Огонек, однако, разгорался все ярче. В том, что это не костер, сомнений уже не было: Конану никогда в жизни не доводилось видеть таких костров изумрудного цвета.

Только теперь он понял, сколь велика была его ошибка, кого он решил взбираться на гору в одиночку. Будь рядом с ним кто-то еще, и он смог бы послать его в лагерь, с тем чтобы предупредить своих товарищей о том, что за их спинами находится повелитель демонов, замышляющий против людей новое злодейство. Предупредить своих об опасности он мог и сейчас, но для этого ему нужно было подать голос, тем самым обнаружив себя и для врага.

— Слушайте меня, люди! — закричал Конан что было сил.