— Потому что… Мне не нужна твоя материальная поддержка, — выпалила Эрин.

— То, что ты финансово независима, не давало тебе права держать меня в неведении! — гневно воскликнул Питер. — Не забывай — ребенок это моя плоть и кровь!

— Я собиралась тебе сказать, — умоляющим тоном выговорила она.

— И когда же?

— После рождения ребенка. Когда будет о ком говорить.

Он выразительно посмотрел на ее выпирающий живот.

— А сейчас говорить не о ком?

— У меня были осложнения, — торопливо объяснила Эрин. — Едва не случился выкидыш. Я несколько недель пролежала, чтобы сохранить ребенка, а потом еще начался диабет, пришлось следить за диетой. Мне казалось, что не нужно тебе сообщать, пока ребенок не родится живым и здоровым.

— Нужно, не нужно… Кто ухаживал за тобой все это время? Тебе ни разу не пришло в голову, что у меня может возникнуть желание позаботиться о том, чтобы мой ребенок родился здоровым?

Нет, об этом она не подумала. У нее нет опыта общения с мужчинами, которые способны проявить подобную заботу.

— Я наняла медсестру, когда мне понадобилась помощь.

— Ты предпочла мне чужого человека, — упрекнул ее Питер.

Эрин почувствовала полную беспомощность. Она и не представляла, что он станет так волноваться, чувствовать ответственность за этого еще не родившегося ребенка!

— Я собиралась сказать тебе, Питер, — снова повторила Эрин.

— Да ну? — цинично усмехнулся Питер. — Если бы я не стал спонсировать этот проект и мы бы не встретились лицом к лицу, ты продолжала бы скрывать от меня существование ребенка. И одному Богу известно, сколько это продолжалось бы.

Нет смысла с ним спорить. Он не воспринимает ее слова.

— Зачем ты это сделал? — спросила Эрин. Пусть он тоже объяснит мотивы своего поступка, а не только занимается тем, что обвиняет ее!

— Что — зачем?

— Зачем взялся за создание фильма.

Он насмешливо хмыкнул.

— О, мне пришла в голову отличная мысль: я усажу тебя за стол переговоров, и, возможно, мы опять найдем общий язык, пообщаемся просто «как мужчина и женщина».

Колкость этих последних слов — слов, которые она как-то сказала ему, — заставила ее залиться краской.

— Неужели ты покраснела от стыда? — с издевкой произнес он.

Как он холоден и беспощаден!

Эрин молча покачала головой — возражать сил не было. Какой смысл? Ему претит сама мысль о том, что она писательница и более известная, чем он со своими миллиардами. Неужели он ей завидует? Наверное, еще ни одна женщина не бросала Питера Рэмси, и это, судя по всему, сильно ударило по его самолюбию. Он, видно, полагает, что сможет заставить ее вернуться? На его условиях, разумеется.

— Ты весьма искусно умеешь манипулировать людьми, — сказала она, вспомнив, как он использовал ситуацию в парке с Дейвом Харпером, чтобы устроить встречу с ней. — Это что, какая-то фиктивная сделка, чтобы добраться до меня?

— Нет, все законно. Я не стал бы вовлекать других в то, что ты назвала фиктивной сделкой, — резко ответил он.

— Ты считаешь, что твои деньги и твои возможности имеют для меня хоть какое-то значение?

— Повторяю — я не полный идиот, Эрин, чтобы рассчитывать на это после того, как ты отказалась быть, как ты изволила выразиться, моей куклой.

— Тогда я тебя совершенно не понимаю!

Зачем ему способствовать ее славе, субсидируя фильм по сочиненной ею сказке, если он не ставит своей целью возобновить их связь?

— Сейчас все отошло на второй план, — сказал он и подошел к ней, весь олицетворение властности и силы.