Принцесса в последний раз всхлипнула и послушно опустила вуаль, после чего мышь собралась с мыслями и поведала ей историю, изложенную в первой части нашего рассказа.

— Мой пра-пра-пра-пра-дедушка был непосредственным свидетелем этих событий, — сообщила она напоследок, — да и сама я не раз гостила на верхушке башни — там, кстати, очень уютно: всюду сырость, пыль, темнота — и собственными ушами слушала кое-какие намеки, когда эти Колокольные Лоботрясы шепотом ругались между собой или же просто бормотали во сне.

— Спасибо тебе, милая мышка, — сказала Белинда. — Ты поступила благородно, рассказав мне всю правду. Но только что я могу сейчас сделать?

— Как это что? Ты должна найти колокол, который никогда не звонил, не может звонить, и вообще не предназначен для звона.

— Будь я принцем, я бы пустилась в странствия, чтобы отыскать этот колокол и вместе с ним свое счастье.

— Принцессы нуждаются в счастье не меньше, чем принцы.

— Да, но мама с папой ни за что меня не отпустят.

— Это уже твои заботы, — заключила мышь. — Думая, прикидывай, ищи возможности и варианты — дальше я тебе не помощница.

Итак, Белинда начала думать, прикидывать и перебирать в уме возможные варианты. В конце концов она снова проникла в отцовский кабинет и, взяв там книгу знакомств с портретами и адресами созревших для женитьбы членов королевских фамилий, написала письмо принцу Белламанту. Вот текст этого письма:

«Принцесса Белинда из королевства Кариллон лишена предрассудков и не возражает портив колдовских проклятий (особенно если они небольшие). Для наведения справок и предложения руки и сердца принц Белламант должен, согласно общепринятым нормам, обращаться к ее отцу, королю Кариллона.

Получив это письмо, Белламант немедленно обратился к королю Кариллона с просьбой выслать ему фотографию принцессы. Разумеется, ему было выслано ее воскресное фото, которое произвело на принца столь сильное впечатление, что он с тем же почтальоном отправил королю официальную бумагу с предложением руки и сердца его прекрасной дочери. К посланию прилагались все необходимые в таких случаях рекомендации, а также справки о благоразумности, политической благонадежности и финансовом благополучии кандидата в женихи. Убедившись в серьезности его намерений, король Генри решил, что настала пора поговорить с принцессой. Он позвал ее в свой кабинет и вкратце обрисовал ситуацию.

— Итак, — сказал он в заключение, — что ты ответишь этому молодому человеку?

— Я согласна, — ответила принцесса, чего, впрочем, и следовало ожидать.

Свадьба была назначена на первое воскресенье июня.

Но когда жених прибыл в столицу Кариллона, сопровождаемый шумной кавалькадой придворных, слуг и офицеров личной охраны, он вдруг наотрез отказался венчаться в воскресный день. При этом он не привел никаких мало-мальски убедительных аргументов в пользу своего решения. После долгих уговоров и препирательств добрый король Генри совершенно осатанел от его неожиданного упрямства и громогласно заявил, что у Белламанта не все в порядке с головой и что его справка о благоразумности наверняка была поддельной. Свадьба, понятное дело, расстроилась, и принц со всей своей свитой отбыл восвояси.

Впрочем, как скоро выяснилось, отбыла только свита; принц же тайком вернулся в город, подкупил мальчишку-пажа, указавшего ему, где расположены покои принцессы, и по ветвям дерева добрался до ее окна. В спальне Белинды было темно. Чуть помедлив, принц постучал в стекло костяшками пальцев.

— Гдо дам? — раздалось изнутри.

— Я, — сказал принц, не вдаваясь в подробные объяснения.