– Чертово место". Нужно бежать отсюда!

– Успокойся, – сказала Мидж, и я заметил, что ее рука прижалась к затылку Боба крепче. – Здесь нечего бояться.

Что касается меня, то я злился на Боба, я был готов его вышвырнуть. Он не имел права приносить эту дрянь в наш дом, никакого права, особенно зная отношение Мидж к любым наркотикам, сильным или слабым. Мне стоило усилий, чтобы не задушить его.

– Заткнись, Боб, – сурово сказал я. – Ты нанюхался какого‑то дерьма, и вот результат.

Но мне вспомнилось, что когда‑то перенес я сам.

Боб вроде бы немного пришел в себя, и, видимо, тут большую роль сыграла Мидж. Она продолжала говорить, ее тон успокаивал, руки непрерывно и мягко массировали одеревеневшие мышцы его шеи и плеч.

Когда Боб снова заговорил, то уже совладал с истерикой – впрочем, еле‑еле.

– Там, в кухне, было что‑то...

– В коттедже, кроме нас, никого нет, – заверил его я.

– Не кто‑то, а что‑то! Оно поджидало меня в темноте, сидя за... Боже, эта вонь! Я до сих пор ее чую. А вы разве нет? Там что‑то страшное! – Его голос снова сорвался на визг.

– Нет, Боб, – спокойно ответила Мидж. – Грэмери – это доброе место, здесь нет ничего плохого.

– Ошибаетесь. Что‑то есть... что‑то...

Его рот разинулся, и Боб больше не мог выговорить ни слова.

Киви снова зарыдала, и он обернулся к ней, потом ко мне, почти в отчаянии.

– Майк, я не могу, не могу здесь оставаться...

– Успокойся, – сказал я. – У тебя просто дурной кайф. Это пройдет, просто успокойся.

– Нет, никак... Эта комната... Эти стены...

Я знал, что он имеет в виду. Разве сам я не был уверен, что стены сжимаются, что в тени на них вырастает плесень? Или его галлюцинации, его сумасшествие проникли в мой разум? В этом коттедже я ни в чем не мог быть уверен.

– Нельзя же уехать среди ночи, – сказал я со всей заботливостью, которой вовсе не испытывал. – Во‑первых, ты не можешь сесть за руль в таком состоянии, а во‑вторых, тебе нужно успокоиться и поспать.

– Поспать? Ты что, совсем рехнулся? Поспать здесь! – Он снова начал дико озираться.

– Три часа ночи, – вмешалась нависшая над нами Вэл. – Поздновато для поездок. Мы посидим с тобой до рассвета, а потом, если захочешь, можешь уехать.

Мы все подскочили, когда Боб завопил:

– Сейчас! Я хочу сейчас!

Он задрыгал ногами, как капризный ребенок, которому не позволяют делать, что он хочет. Я схватил его и не дал слезть с дивана, положив на лопатки и навалившись всем весом. Меня встревожила пена в уголках его рта.

– Оставь его! – закричала Киви и вцепилась мне в руку. – Я сяду за руль и отвезу его домой!

– Он не в состоянии...

– Я думаю, так будет лучше всего, Майк.

Я в удивлении оглянулся на Мидж:

– Это опасно для обоих, когда Боб в таком состоянии.

– Ему станет лучше, когда он выйдет отсюда, – ответила она.

– Кто знает.

– Опаснее оставить его здесь.

В замешательстве я снова посмотрел на Боба. Теперь по его лицу текли слезы, капая на подушку.

– Пожалуй, она права, – сказала Вэл. – Я бы отправила его, Майк.

Я неуверенно ослабил хватку, но не отпустил совсем.

– Боб, выслушай меня. – Я взял его за подбородок, чтобы он смотрел на меня. – Можешь одеться, и мы посадим тебя в машину. Киви сядет за руль, хорошо? Ты меня понимаешь?

– Конечно, черт возьми, я тебя понимаю.