— Я? Нет, — ответил оторопевший Колост. — Я не хочу обижать ни тебя, ни кого-либо, но чтобы управлять дворфами, я должен завоевать их полное доверие. Стань я Владыкой, я бы этого не сумел. Как ты только что говорил, дворфы подозрительно относятся к любому дару, принятому из рук человеческого короля.

— Но Камень не был даром людей, — возразил Вольфрам. — Камень Владычества — это дар богов, вернее — Волка.

— Кроме нас с тобой, об этом мало кто знает, — отозвался Колост, и его глаза вспыхнули в свете костра. — Волк сказал мне, что я должен найти Камень и вернуть его. Хотя я и не собираюсь становиться Владыкой, я хочу, чтобы наши Владыки находились рядом со мной. Я нуждаюсь в их силе и мудрости.

— Но Владыки — не воины, — разочаровал Предводителя предводителей Вольфрам. — Они поклялись хранить мир.

— А разве я возражаю? — удивился Колост. — После войны всегда наступает мир. Наши Владыки помогут мне сохранить завоеванное.

Вольфрам молча чесал в бороде, поражаясь мудрости и простодушию этого удивительного дворфа. Большинство дворфов, как утверждает пословица, видят не дальше заката. Но Колост смотрел на много тысяч закатов вперед. Он видел рассвет своего народа.

Вольфрам почувствовал, что обязан исправить кое-какие огрехи в мышлении Колоста.

— Ты сказал: «Наши Владыки». Только прошу тебя, не причисляй к ним меня.

— А почему бы нет, Вольфрам? — недоуменно спросил Колост. — Может, ты все-таки расскажешь, почему ты отказался и сбежал?

— Я не хочу говорить об этом, — пробормотал Вольфрам.

— Но ты уже говорил об этом. Во сне. Я сам слышал. Вроде бы это было связано с какой-то Гильдой.

— Прекрати! — заорал Вольфрам и сердито посмотрел на Колоста.

— Но кто она? Твоя жена?

Вольфрам покачал головой. Его трясло от боли, душевной и телесной.

— Тогда кто? — тихо спросил Колост.

— Моя сестра. Мы с Гильдой родились близнецами.

Колост молчал. Произнеси он хоть слово, Вольфрам закрылся бы наглухо. Но молчание Колоста вынуждало Вольфрама самому заполнить тягостную тишину. Иначе он услышит ее голос. Он потратил немало сил, чтобы даже внутренним слухом не слышать звук ее голоса. В его жизнь вошло множество других голосов. Вольфрам думал, что справился со своей болью. И теперь, в вечерней тишине пустынного места, ее голос тихо зазвучал снова. Она хотела, чтобы он рассказал Колосту о ней. О них обоих.

— Мы с нею были из Детей Даннера. Но так нас называли другие, — невесело усмехнулся Вольфрам. — Правильнее было бы назвать нас детьми нищеты и отчаяния. Сам знаешь, каково приходится детям Пеших. Пустая, никчемная жизнь, которую они по наследству передают своим детям. У тебя хватило сил отказаться от этого наследства и уйти.

— Но и ты тоже от него отказался, Вольфрам, — заметил Колост.

— Я так считал, — признался Вольфрам. — Когда я впервые увидел Камень Владычества, он показался мне яркой звездой, сияющей во тьме морозной ночи. Я подумал, что нашел свое призвание. Я рассказал Гильде о Камне и повел ее в святилище, чтобы и она увидела. Мы поклялись Камню, что будем его хранителями. Вместе с другими Детьми Даннера мы служили ему и охраняли его. Взрослые считали это пустой забавой, но для нас Камень был надеждой на лучшую жизнь.