— А он крепок, этот старый петух, — улыбаясь, заметил Шадамер. — Представляю, в какую рань пришлось вставать убийце, чтобы напасть на него. Нет ли других новостей, повеселее? Ну, скажем, о приближающемся конце света?

— Это все, — без малейшей улыбки ответила ведунья. — Ты сам хочешь чего-нибудь ему послать?

— Пусть бережет себя, — сказал Шадамер. — И дожидается нас в Краммсе.

Барон и Гриффит поблагодарили ведунью и вышли из ее каюты.

— Ну и ну, — пробормотал Шадамер, когда они вновь оказались в коридоре. — Похоже, я остался без гроша в кармане.

— Глубоко сочувствую вам, барон, — сказал Гриффит.

Шадамер криво усмехнулся.

— Знаете, что сказал один дункарганский воришка перед тем, как его голова скатилась с плахи? «Легко пришел, легко и ухожу». И все-таки мне жаль замок. Я привык к нему, хотя зимой там бывало чуточку холодно и ветрено.

— И что вы теперь намерены делать? — осторожно спросил Гриффит.

— Буду думать, как отвоевать у этого треклятого Дагнаруса свою Башню Шадамера.

— Вы это серьезно, барон? — Гриффит был явно потрясен услышанным. — Неужели вы забыли, что Дагнарус теперь — король Виннингэля. У него тысячи солдат, и к тому же он…

— Является Владыкой Пустоты и повелевает врикилями, звероподобными таанами и самыми зловещими магами, готовыми исполнить любую его прихоть. Вы это хотели сказать? Я знаю, Гриффит. Но и я не из слабых, а это кое-что значит.

— Не понимаю, барон, как вы еще умудряетесь шутить.

Гриффит и в самом деле не мог себе представить худшей участи, чем та, которая постигла барона. Любой эльф скорее предпочел бы смерть, нежели изгнание.

— Либо сражаться, либо садиться и безутешно рыдать, — сказал Шадамер. — А слез я не люблю. У меня от них нос распухает. Не волнуйтесь, Гриффит. Я обязательно что-нибудь придумаю. Я всегда находил выход.

Шадамер опустил руку на плечо эльфа.

— Крепитесь, друг мой. Теперь начинается самое трудное.

— Вы о чем?

— О том, как я все это расскажу Алисе. Сегодня, Гриффит, вам не понадобится призывать ветры. Чувствую, Алиса закатит такую бурю, что если к утру мы не окажемся где-нибудь в Мианмине, то можем считать себя редкими счастливчиками.

***

В одном Шадамер был прав: Алиса разбушевалась. Но ее гнев не зашвырнул корабль к берегам Нимореи, хотя ярость ее была сокрушительной. Алиса метала молнии в Дагнаруса и во всех глупцов Нового Виннингэля, ставших жертвами его вероломства. С Дагнаруса она, естественно, переключилась на Шадамера. Алису взбесило, что барон рассказывает о трагических известиях так, будто у него сгорел ветхий сарай.

— Дорогая моя, — обратился к ней барон в промежутке между гневными тирадами. — Тебе было бы легче, если бы я, не заходя сюда, повесился на нок-рее?

— Да, — выкрикнула она. — По крайней мере, это был бы впечатляющий поступок. А то проторчал целое утро, ловя рыбу.

— Поскольку мы ограничены пространством корабля, находящегося посредине Благословенных Проливов, способствовать разнообразию нашего скудного стола кажется мне более впечатляющим поступком.

— На твоем месте я бы строила планы, — продолжала размахивать руками Алиса. — Я бы решала, что теперь делать и куда отправляться.

Шадамер, прислонившись к перилам, глядел на нее с холодной, невыносимо спокойной улыбкой.

— Ненавижу тебя! — закричала Алиса.