«А мой отец - умер», - добавила она про себя, но вслух ничего не сказала, хотя осознание горя делалось все глубже и заставляло все сильнее страдать. Раз за разом ей думалось, будто она свыклась с утратой… но тут же эта тягостная мысль заново поражала ее - и с каждым разом острее.

    -  Что, спрашивается, люди станут о ней думать? - понизив голос, обращался Кайл к Кефрии. Двое младших в открытую глазели на Альтию, старший же, Уинтроу, стоял попросту отвернувшись, словно желая хоть так отдалиться от них и от их дрязг. Альтия почувствовала, что не очень хорошо понимает, что тут вообще происходит. Слишком много случилось всякого разного, и так скоро одно за другим! Попытка Кайла прогнать ее с корабля - смерть отца - пробуждение судна - увольнение Брэшена… И вот теперь на нее же, кажется, сердились за то, что она исполнила должное. Разобраться со всем этим было очень непросто. И к тому же она ощущала ужасающую пустоту, разверзшуюся в душе. Она попыталась сообразить, отчего так. Что она пропустила? Чего еще не учла?…

    -  Альтия?

    Ее с беспокойством окликала Проказница. Девушка перегнулась к ней через борт:

    -  Да, милая?

    -  А я знаю, как тебя зовут. Тебя зовут Альтия!

    -  Так точно. Спасибо, Проказница! - И вот тут Альтия поняла, откуда взялась странная пустота. Наверное, слишком страстно она этого ждала - чуда и восторга при пробуждении корабля. И вот долгожданное мгновение настало - и минуло, промелькнув. Проказница ожила. Дело сделано. Да, был момент торжества… но - и все. Ни восторга, ни чуда. Должно быть, оттого, что цену пришлось заплатить уж больно высокую…

    «Да как только я смею так думать!»

    Мысль о слишком высокой цене была не просто недостойной - она была, по сути, предательством. Стоять на этой палубе, совсем рядом с телом отца, и думать, что живой корабль не стоил его смерти… не говоря уж о смертях дедушки и прабабушки Тэлли. Как стыдно!.. Как стыдно!.. Между прочим - корабль там или нет, - а они все равно умерли бы. Рано или поздно. Проказница совсем не была причиной их смерти. Скорее - славным итогом их жизней. В ней осталась их частица, в ней они продолжали свой жизненный путь… Альтия почувствовала, как начало отпускать что-то внутри. Она склонилась пониже, намереваясь произнести нечто важное, нечто связное, приветственно-напутственное для этого новорожденного существа.

    -  Мой отец гордился бы тобой, - выговорила она наконец.

    Эти простые слова заново пробудили улегшуюся было горечь. Больше всего Альтии хотелось бы уронить голову на руки и разреветься, но она не могла себе этого позволить. Новорожденный корабль не следовало расстраивать и волновать.

    -  И он тоже гордился бы тобой, - неожиданно ответила Проказница. - Он знал, как трудно тебе должно было быть.

    Удивительное дело, как успел измениться голос Проказницы. Только что он был высоким, юным, девчоночьим-и успел превратиться в богатый оттенками, грудной голос взрослого существа. ЖЕНЩИНЫ. Вновь поглядев в лицо изваяния, Альтия увидела на нем сочувствие и понимание столь глубокое, что не смогла его вынести. Она даже не пыталась унять слезы, хлынувшие по щекам.

    -  Я… ничего не понимаю… - с трудом выговорила она, обращаясь к Проказнице. Потом оглянулась на свое семейство - все они, как и она, стояли вдоль фальшборта, разглядывая ожившую статую. - Я все же не понимаю, - продолжала Альтия, - почему он так поступил? Почему после всех этих лет он… отдал Проказницу Кефрии, а не мне?

    Она обращалась к матери, - та смотрела на нее с мукой и гневом, - но ответил ей (и хватило же самонадеянности!) Кайл.