-  Кто дал тебе слово, ублюдок! Да я тебя выкину с корабля!!!

    -  Выкинешь, обязательно выкинешь, - бестрепетно кивнул Брэшен. - Но не прежде, чем я отдам последний долг своему капитану. Он ведь все сказал очень ясно и четко, даром что умирал! «Будь с нею, сынок - помоги ей через это пройти», - вот что он мне сказал, и все это слышали, и ты в том числе. И я помогу. Отдай Альтии гвоздь! Ей по крайней мере принадлежит право оживления корабля!

    Тут Альтия вспомнила, как ее отец, случалось, рассуждал о своем молодом старшем помощнике. И главный недостаток Брэшена, по его словам, был, - «Этот парень никогда не умеет вовремя прикусить язык!» И вот Альтия помнится, недоумевала, - в самом деле голос батюшки содержал некий оттенок едва ли не благоговейного восхищения, или ей просто мерещилось?… Она была не в силах понять… А теперь, кажется, поняла. Вот он стоял, Брэшен стоял у всех на глазах, измотанный и ободранный, как и положено матросу в конце долгого плавания, и спокойно противостоял человеку, который командовал этим самым кораблем - и, по всей видимости, будет командовать впредь. Его прилюдно пообещали взашей вытолкать с корабля, а он и ухом не повел. Альтия знала, что Кайл никогда с его требованием не согласится; она себе про то не позволяла даже мечтать. Но он произнес эти слова - и Альтия вдруг уловила некий отблеск того, что ее отец всегда в нем видел.

    Глаза Кайла метали темные искры. Вот он оглядел круг скорбящей семьи… Альтия остро чувствовала, что он отнюдь не забывает о внешнем круге людей - о сошедшейся команде, что он прекрасно отдает себе отчет и о толпе зевак, сбежавшейся на причал - а то как же, не всякий день увидишь пробуждение живого корабля!

    И в конце концов он решил сказанное Брэшеном попросту игнорировать.

    -  Уинтроу! - рявкнул он, и голос прозвучал подобно удару бича. - Возьми гвоздь и оживи судно!

    Все глаза устремились на паренька. Он так и побелел, глаза стали огромными. Его губы задрожали, но потом отвердели. Он глубоко вздохнул и выговорил:

    -  Это не мое право.

    Его негромкий голос почему-то разнесся очень отчетливо.

    -  Проклятье! Ты - не только Хэвен, но еще и Вестрит! Это твое право, потому что и корабль со временем станет твоим. Бери гвоздь, говорю, и марш оживлять!

    Мальчишка все так же непонимающе смотрел на отца. Когда он наконец заговорил, его голос дрожал и срывался:

    -  Меня отдали в храм, чтобы я стал жрецом Са. А жрецу собственность не положена.

    У Кайла зримо запульсировала на виске жила.

    -  Да провались он, ваш Са!!! Это твоя мать тебя отдавала, а не я! И я забираю тебя обратно! Прямо здесь и сейчас! А теперь живо делай, что тебе велено!

    Произнося эти слова, он шагнул вперед и схватил старшего сына за плечо. Мальчишка явно прилагал усилия, чтобы не шарахнуться прочь, но видно было, что держится он из последних сил. Даже Роника с Кефрией выглядели потрясенными святотатством Кайла, и немудрено.

    Альтии же вдруг показалось, будто окутавший ее саван горя спал с плеч, оставив ее потрясенной, но обретшей способность к необычно острому сопереживанию. Удивительное зрелище: все эти чужаки, занятые ссорой, криком с какими-то спорами… в то время как у их ног медленно коченело непогребенное тело. Великая ясность осенила вдруг ее разум. И она поняла: Кефрия даже не подозревала о намерениях Кайла в отношении Уинтроу.