— Мэг, ты ничего не можешь сделать? — спросил Данкен. — Нет ли у тебя заклинания, которое могло бы нам помочь?

Эндрю подступил к деревьям, что высились стеной вокруг полянки, замахнулся посохом и принялся бормотать латинские молитвы. Данкен с трудом разбирал слова, настолько ломаной была латынь отшельника.

— Заткнись, Эндрю! — приказал юноша. — Ну так что, Мэг?

— Попробую, — откликнулась ведьма. — Хотя, как я вам говорила, силы мои уже не те. К тому же у меня похитили все колдовские причиндалы…

— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебил Данкен. — Ты рассказывала. Нетопыриная кровь, дерьмо хорька и все такое прочее. Но разве в тебе не таится сила, которая может творить волшебство без посторонней помощи? — Он повернулся к Эндрю: — Я же сказал, прекрати! Тут не место для церковных песнопений!

— Может, он подпоет мне? — предложила Мэг.

На полянку выплыл из-за деревьев полупрозрачный клочок тумана.

— Милорд, — сказал Конрад, приближаясь к Данкену, возле которого стояла Диана, — это не простой туман. Помните битву у Замка? Тогда Злыдни напустили на нас туман, который вонял точно так же, как…

— Я что-то не припоминаю какого-либо запаха.

— Зато я помню прекрасно. У меня нюх еще тот.

— Орда стремится проникнуть в лес, — проговорила Диана. — Колдовство гномов если и задержит их, то ненадолго. Шнырки упоминал, что ловушки Малого Народца, по сути, бессильны против Злыдней.

— Да, — согласился гоблин, — однако эта посерьезнее всех прочих. Гномы постарались на славу. Если бы не они, мы бы уже достигли болота.

— Остается уповать на Мэг, — буркнул Конрад.

— Пока Эндрю не заткнется, у нее, сдается мне, ничего не выйдет, — пробормотал Данкен.

В лесу за пределами полянки творилось что-то невообразимое. Деревья сотрясались от корней до макушек и яростно размахивали ветвями. Разинутые пасти раскрылись шире прежнего. Казалось, из них вот-вот вырвется отчаянный вопль. Однако вопля так и не последовало. Слышались лишь треск и стоны да глухие крики.

— Безволосые, — проговорил Конрад, крепко стискивая в ладони дубинку. — Они пробиваются к нам.

Над верхушками деревьев неожиданно возникла омерзительная черная тварь: две головы, острые клыки, крылья оканчиваются крючковатыми когтями.

— Берегись! — гаркнул Конрад.

Тварь ринулась вниз. Диана отпрыгнула в сторону, а затем в ее руке сверкнул подаренный гоблином клинок. Лезвие отсекло крыло бестии, и та перекувырнулась в воздухе и рухнула наземь, наткнувшись перед тем на меч Данкена и потеряв одну голову и остаток крыла. Конрад обрушил дубинку на уцелевшую голову твари. Бестия задергалась, заерзала по земле и вдруг подскочила в воздух — ни дать ни взять цыпленок, которому только что отрубили голову.

Данкен посмотрел на свой меч. Лезвие было в черной крови, как и в тот раз, в битве на равнине, когда он сразил напавшее на него из тумана чудище. Юноша глянул в небо. Там кружила другая тварь. Впрочем, устрашенная, очевидно, участью товарки, она не стала снижаться, а полетела прочь, тяжело взмахивая когтистыми крыльями.

Данкен кинул взгляд на Мэг и увидел, что ведьма все-таки решила воспользоваться помощью отшельника. Старуха и Эндрю стояли плечом к плечу, обратившись лицом к дальней стороне полянки. Отшельник потрясал посохом и по-прежнему изрыгал чудовищно исковерканные латинские фразы. Мэг воздевала руки в обрядовых жестах и читала нараспев заклинания. Слов было не разобрать; Данкен, сколько ни прислушивался, так и не сумел угадать, на каком языке вещала ведьма.