– Хотелось бы мне знать, что стало с колдуном и ведьмой. Неужели мы никогда этого не узнаем?

   – Подумаешь какое горе! Главное, все сошло хорошо.

   – Хорошо?

   – А то нет! Опасность миновала. Мы, вороны, такие вещи чувствуем. Тут мы никогда не ошибаемся.

   Кот на минуту задумался, потом тихо сказал:

   – В чем-то мне их почти жаль… Тех двоих. Ворон строго поглядел на него.

   – Все! Ставим на этом точку.

   Они замолчали и снова стали слушать концерт колоколов. Обоим не хотелось расставаться.

   – В любом случае, – снова заговорил кот, – для всех наступающий год будет наверняка очень хорошим. Я хочу сказать, если везде все получилось так, как с нами.

   – Наверное, так и есть, – глубокомысленно кивнул Якоб. – А вот кому они всем обязаны – этого люди никогда не узнают.

   – Люди не узнают, – согласился кот. – И даже если кто-нибудь им расскажет, они скорее всего подумают, что это сказка.

   Вновь настала долгая пауза, но ни кот ни ворон не собирались прощаться. Они смотрели на искрящиеся звезды, и обоим казалось, что никогда еще звездное небо не было таким высоким и ясным.

   – Видишь, – сказал Якоб, – вот они, вершины жизни, которых ты до сих пор не знал.

   – Да, – восторженно подхватил кот, – Вершины жизни! С этой минуты я буду покорять все сердца моими песнями, правда?

   Якоб искоса настороженно поглядел на красавца кота и ответил:

   – Кошачьи сердца – конечно. Ну а мне бы вернуться поскорей в уютное гнездышко, к моей Эльвире. Уж и подивится она, увидев меня такого молодого и в шикарном фраке. – Он аккуратно пригладил клювом несколько торчащих перышек.

   – Эльвира? – переспросил кот. – Скажи честно, сколько у тебя жен?

   Ворон чуть смущенно кашлянул.

   – Да знаешь ли, нельзя им доверять. Надо вовремя сделать себе хороший запас, а то в конце концов один останешься. Тому, у кого нет родного крова, нужно везде иметь теплое гнездышко. Э, да тебе этого пока что не понять.

   Кот возмутился.

   – Я этого никогда не пойму!

   – Поживем – увидим, господин лирический тенор, – сухо ответил Якоб.

   Колокольный звон понемногу стихал. Кот и ворон молчали. Наконец Якоб подвел итог:

   – Теперь надо сообщить обо всем Высокому Совету зверей. А потом вернемся к обычной жизни. И тут наши пути разойдутся.

   – Погоди! Успеем еще в Высокий Совет. Прежде я хочу спеть мою первую песнь.

   Якоб оторопел.

   – Так я и думал! – каркнул он. – Кому же ты хочешь петь? Публики-то нет, а я абсолютно лишен музыкального слуха. У меня абсолютное отсутствие слуха, абсолютное!

   – Я спою для святого Сильвестра и во славу Всемогущего Небесного Котищи.

   – Пожалуйста, если уж тебе так хочется, – ворон пожал плечами. – А ты уверен, что там, наверху тебя услышат?

   – Тебе этого не понять, друг мой, – с достоинством отвечал кот. – Это вопрос моего стиля.

   Он наскоро пригладил свою шелковистую шерстку, разгладил внушительные усы, приосанился и замяукал свою первую и самую прекрасную арию, подняв голову к звездному небу. Ворон слушал терпеливо, хоть ничего и не понимал в музыке.

   А так как чудесным образом у кота вдруг появилось великолепное знание итальянского языка, то пел он по-итальянски, несравненно мягким неаполитанским лирическим тенором:

Tutto е ben' quell' che finisce bene…

   Что значит:

Все хорошо, что хорошо кончается.