– Вот-вот, со мной то же самое, – подхватила тетка. – Так бы весь мир и обняла! До чего же хорошо на душе…

   Тирашенька, – еле ворочая языком сказал Бредовред. – Ты прямо такая замечательная тетя, знаешь, я хочу сейчас же помириться с тобой. Заключим вечный мир. И давай перейдем на ты, а?

   – Золотой мой мальчуган, да мы же и так на ты!

   Бредовред с усилием кивнул – голова у него была тяжелая.

   – Правильно, правильно. Ты опять права, тетя. Ну тогда давай будем звать друг друга просто по имени. Меня вот зовут… Ик! Как же меня зовут-то?

   – Не ик!.. играет роли. Забудем все, что было. Начнем новую жизнь. Давай, правда! Ведь мы с тобой были такие злые… ик! Такие злые-презлые, такие нехорошие…

   Колдун разрыдался.

   – Да, мы были злые… Противные, отвратительные! Злодеи – вот кем мы были. Ик! Мне так стыдно, так стыдно, тетя…

   Тут и тетка заскулила, как замковая собачка.

   – Приди ко мне, в мои девические чистые объятия… ик! О благородный юноша… Отныне все пойдет по-другому. Мы будем добрыми и ласковыми. Я – с тобой, а ты – со мной и оба мы – со всеми остальными.

   Бредовред рыдал все пуще.

   – Да! Да! Пусть так и будет! Я растроган этими нашими словами…

   Тирания потрепала его по щеке и просюсюкала:

   – Не плачь так горько, моя кровиночка. Ты же разрываешь мне сердчиш… ик! сердечко! И потом, совсем нет причин для слез, ведь мы уже совершили столько добрых дел!

   – Это когда же? – Бредовред вытер слезы.

   – Да сегодня вечером.

   – Как же это?

   – А так! Пунш исполнил все наши пожелания в буквальном смысле, понял? Он ничего не сделал шиворот-навыворот.

   – Откуда ты знаешь?

   – Оттуда! Погляди на себя и на меня. Ик! Что, так ничего и не понимаешь?

   И самой-то Тирании лишь в эту минуту стало по-настоящему ясно, о чем она говорит. Тетка уставилась на племянника, племянник на тетку. Оба переменились в лице: тетка пожелтела, племянник позеленел.

   – Д-да в-ведь эт-то значит, – Бредовред начал заикаться, – что наши договорные обязательства мы не выполнили!

   – Хуже, все гораздо хуже, – запричитала Тирания. – Мы профукали все, что успели сделать за год, все что могли бы представить в свое оправдание. Профукали на все сто процентов!

   – Мы погибли! Спасенья нет! – завопил Бредовред.

   – Караул! – завизжала Тирания. – Нет! Не хочу! Не надо меня наказывать!.. Смотри, смотри, там наберется еще по бокалу пунша.

   Если мы сейчас придумаем что-нибудь, ну совсем, совсем страшное, что-нибудь такое ужасное, такое кошмарное… Может быть, мы спасемся!

   В дикой спешке они наполнили бокалы остатками пунша. Бредовред даже поднял и перевернул вверх дном чашу из Холодного пламени, чтобы вылилось все до последней капли. Потом колдун и ведьма залпом осушили бокалы.

   Оба начали тужиться и пыжиться, но ни тот ни другой не могли придумать ужасающе страшного пожелания.

   Не получается, захныкал Бредовред. – Я не могу придумать проклятия даже для тебя, тетя!

   – И у меня ничего не выходит, малыш, – заплакала Тирания. – А знаешь почему? Потому что мы теперь слишком добрые!

   Ужасно, – запричитал колдун.