Застывший, как каменная колонна, Хаммерсмит спросил:

— Но почему? Ради Бога, Весли, ведь вы же англичанин.

— Нет! — Весли возвысил голос, перекрыв им стук копыт и ругань людей. Правда открылась его сердцу. — Я англичанин лишь по рождению, а не по убеждениям.

Хаммерсмит глазами приказал страже:

— Вы знаете, что делать.

Солдаты быстро ушли. Через несколько минут они появились снова. Ледимен держал в руках мушкет.

Другой человек держал Кэтлин.

Она сопротивлялась, и грубые проклятия срывались с ее губ. Вечерний ветер развевал копну ее рыжевато-каштановых волос. Ледимен нацелил мушкет ей в голову.

— Боже мой! — Весли закрыл глаза и встряхнул головой, словно прогоняя приведение. Палуба накренилась, качнувшись от набежавшей волны.

Хаммерсмит натянуто улыбнулся.

— Ну а теперь, по поводу вашего ножа…

Весли бросил оружие. Вокруг него развернулась потасовка. С гневным ревом из трюма выскочили разъяренные ирландцы.

Хаммерсмит развернулся, разрубая воздух мечом. Весли быстро нагнулся и почувствовал, как оружие просвистело над самым ухом.

Мушкет Ледимена выстрелил, и облако желтоватого дыма окутало Кэтлин.

Англичане и ирландцы заполнили палубу. Звуки от выстрелов из мушкетов смешались с криками боли и клацанием стали. Пробираясь через весь этот гвалт и серый дым, Весли обнаружил на палубе заряженный арбалет Тома Генди. Самого Генди нигде не было видно.

С секирой в одной руке и молотом в другой Рори дрался на лестнице, соединяющей верхнюю и нижнюю палубы, с двумя англичанами. Пуля из мушкета со звоном ударила в его доспехи.

Вне себя от страха, Весли помчался на нос корабля, где в последний раз видел Кэтлин.

Его остановил крик. На корме корабля появился Хаммерсмит.

Думая, что все для него потеряно — Кэтлин, Лаура и собственная жизнь — Весли прицелился из арбалета.

Наполовину ослепшая и задыхающаяся от дыма Кэтлин вырвалась из рук державшего ее солдата. Он засмеялся и схватил ее за грудь, зная, что надо делать с женщинами, не умеющими драться.

Она сильно ударила его коленом в пах. Он упал на палубу, задыхаясь и корчась от боли.

Кэтлин перепрыгнула через него, оттолкнула Ледимена и его разряженный мушкет и, спотыкаясь, побежала по палубе. В ушах звенело от выстрелов. Грязные облака желто-серого дыма заволокли палубу. Стрелы летали через оснастку, втыкаясь в дерево, а иногда и в людей. Низко пригнувшись, Кэтлин пробиралась через скрученные веревки, намереваясь освободиться, перепрыгнув через ограждение на корме.

Ярость и сожаление охватили ее сердце. Ярость на себя, на свое недоверие к Весли и сожаление, что муж не доверил ей своих планов.

Она пробралась на кормовую часть палубы. Дым, поднимающийся с палубы, был здесь особенно густым. Она схватилась за перила и в тот же момент была снова схвачена Титусом Хаммерсмитом.

Стараясь ни о чем не думать, Весли приготовился совершить убийство. Капитан круглоголовых представлял собой прекрасную мишень. Выкрикивающий команды с высоты, с хлопающими полами кожаного дублона, окутанный поднимающимися с палубы клубами дыма, Хаммерсмит был похож на козла.

Намереваясь осуществить задуманное, Весли спустил тетиву арбалета. В эту же самую секунду рука Хаммерсмита нырнула в туман, вырвала оттуда что-то или кого-то и прикрылась как щитом.

Кэтлин!

— Нет! — закричал Весли. — Нет! О, великий Боже, нет!

Стрела арбалета с глухим стуком ударилась ей в грудь. Она покачнулась и исчезла из поля зрения.

— Ты настоящий глупец, — торжествующе рявкнул Хаммерсмит.