- Прощай, батюшка, тихий Дон Иваныч! Здравствуй, матушка Волга! Пожил
я вволю на Дону, в низовой степной Украине; поживу теперь и на Волге! Были
мы когда-то казаками... Чем-то теперь опять будем! Наши деды вышли сюда из
Запорожья, бились тут с татарами, охраняли границы, селились вперемешку с
русскими; нас подарили русскому князю, вместе с землями и пожитками.
Подождем. Авось отдадут нам опять наше...
Илья посмотрел на солнце, взглянул влево на Есауловку, широко и
просторно раскинувшуюся по тот бок Лихого, впадающего в Волгу, и быстро
пошел к отцу. Село давно уже дымилось низенькими трубами. Обе церкви на
двух его концах приветливо белели. Перейдя мост через Лихой, Илья поднялся
вновь на крутой глинистый берег, к которому к реке сходили крестьянские
огороды, и пошел к барскому двору, окружавшему высокий и обширный каменный
дом в два яруса, с крыльцами, колоннами, бельведером, шпилем для флага и
службами. Сад шел за домом, почти касаясь столетними дубами, липами и
пирамидальными исполинскими тополями его островерхой, по плану Растрелли,
устроенной крыши.
II
Забытые музыканты
- Раненько ты, Илько, встал! Где был? - спросил отец.
- Не спалось; размяться ходил; на новом месте, знаете...
- Я вот все твоей матери смеялся, что, смотри, опять Илько тягу дал.
Садись, пей чай. Вприкуску или внакладку хочешь? У нас настоящий
полурафинад. В городе берем... Пей!
- Нет, по-моему, Антоныч, тоже лучше так, как Илько наш говорит! -
начала приказчица Ивановна, - в мужиках как-то проще жилося нам; я до сих
пор вспоминаю нашу хату, наш огород и сад на Окнине, за слободой, где мы
жили!
- Дуры вы бабы! Давай еще стакан! Много вы понимаете! Мы подначальными
были всегда, так подначальными и умрем. Не выдумаем мы ничего лучшего. У
барина не служить, семи гривен с рубля не украсть, и жить не стоит. А,
Илько? Что скажешь?
Илья молчал.
- Право, Роман Антоныч, ты Ильку позволил бы... Ты посмотри, Илько,
какие у нас чашки; вот какие писанки на них расписаны: тут птицы, а тут
цветы и слова... Прочитай мне...
- Ты, сынку, вчера матери говорил про Талаверку? Так Афанасий нашелся
в Ростове? Нынче утром мать мне все рассказала. Ты в дворовые не хочешь?
Илья вспыхнул.
- Ну, что же: дело, коли бродяга этот Талаверка в бегах зашиб себе
копейку. Да непрочна только жизнь его, и тебе с бродягами пора перестать
якшаться. Человеком стать, вон что! Я тебя человеком сделаю. У барина тебе
место выпрошу... Хочешь?
Под окном приказчицкой комнаты на дворе послышались голоса. |