Иван Безродный. Волынщик у Врат Рассвета
Капитан Митчелл сосредоточенно набил чубук табаком и закурил. Он постоянно забывал, что я на дух не переношу табачный дым. — Капитан, — укоризненно произнес я, тщательно выкрашивая свою бороду в ярко-синий цвет, — не будете ли вы так любезны… — Ах, да-да, простите меня, Поль! — он соскочил с кресла и подошел к распахнутому окну. — Забыл… Вредная привычка, я знаю! Но… Всегда есть некоторые «но». — Сходите к врачу, это излечимо, — посоветовал я. — Так в том-то и дело, что не хочется… Парадокс, да? Такой уж имидж у всех капитанов — с трубкой. — Не буду спорить, вам виднее Но, по-моему, все это просто идиотский стереотип современных мыльных опер, которые я видел у вас на корабле… — Именно. И потому он безотказно действует на женщин. Я бы сказал, что в каждом минусе есть свой плюс. А, каково? Надо будет запомнить этот афоризм… — Странные вы все… внешние… — отвечал я. — Мне вас часто трудно понять. Он с интересом посмотрел на меня. — Не удивительно. Я вас понимаю… Мы вас заберем с собой. Если вы, конечно, не против, — поправился сразу он. Я промолчал, вымачивая губку в красящем растворе. — Боже, да вы просто… просто… — капитан не находил подходящих слов, — золотое руно, восьмое чудо света, кладезь знаний для нас, ксеноэтнологов! Такое случается раз в сто лет! Этот разговор он заводил каждый божий день! — Может быть… — Да не может быть, а точно! Знаете что, Поль… — Капитан, я же вас просил! Хотя бы сегодня… — Что? — Называйте меня Иннатошоган Аугертамм Де. — Ах, да! Что в переводе — «Синяя Борода»… — «Тот, у кого растут волосы на подбородке и имеющий право красить их в священный синий цвет», — поправил я. — Примерно так. — Да-да. Плохо без автоматического переводчика. Но, согласитесь, несколько длинновато… — Короче не бывает — этого требуют местные праздничные традиции. Я не собираюсь их нарушать и не позволю другим. Милатохенов нужно уважать, если вы хотите получить от них какую-либо информацию. Вы же этнограф, должны понимать, как никто другой! — Вы считаете себя одним из них!.. — казалось, с укоризной произнес капитан. Опять двадцать пять! — Вас это удивляет? — М-м-м… Признаться честно — да. Только ведь все-таки… — Митчелл замолчал, видимо, боясь сказать что-то не то, понимая, что я давно уже не считаю себя землянином. — Тогда не называйте меня Полем хотя бы при них, — наконец, согласился я. — Примут за крайнее неуважение к моей персоне. Не поймут. Даже принимая во внимание тот факт, что вы являетесь моими соплеменниками. В их понимании соплеменники — нечто иное. Все вы — просто представители моего биологического вида. Разве не так? Я понял, что сказал что-то не так. Капитан вспыхнул, стиснув зубами трубку, глаза его засверкали, ноздри раздулись, а желваки нервно заиграли на его скулах. Длилось это буквально пару секунд. Взяв себя в руки, он быстро успокоился. — Поймите меня правильно, — сказал я, оттирая специальным раствором кое-где измазанные краской щеки. — Я не хотел вас обидеть. — Да, понимаю… Все-таки четырнадцать лет, проведенные на этой планете в изоляции от человеческой цивилизации… — Вы хотите сказать, я теперь в чем-то ущербен? Превратился в примитивного аборигена, обгладывающего бедренные косточки косо посмотревшего соседа? В некоего инопланетного монстра? Боже, я-то ладно! Они еще не знают об Иранге! О, Иранга, милая… — Нет, конечно, нет! — замахал капитан руками, и искры посыпались из его трубки. |
