Уезжая из Константинополя в июне 1853 года, бросив турок в растерянности и почти в панике, недальновидный Меншиков, как и его император, думал воевать только с Азией, со «слабым человеком», как называл Николай Первый Турцию, еще не зная, что англичане и французы, в союз которых всерьез никто не верил, уже готовились к длительной общеевропейской войне.

Осенью 1853 года русская армия под предводительством князя Горчакова вошла в Молдавию и Валахию и расположилась вдоль Дуная. Турецкую армию, растянувшуюся вдоль той же реки, возглавлял Омер-паша. Этот хитрый полководец был выходцем из сербской христианской семьи, но поняв, что карьерного роста ему не видать, принял ислам и добился больших успехов в Порте. 27 сентября Омер-паша поставил в известность Горчакова, что если в течение пятнадцати дней русские не оставят княжества, он приступает к военным действиям. 11 октября у крепости Исакчи произошел бой, а еще через десять дней Омер-паша с четырнадцатью тысячами солдат переправился через Дунай. Уже скоро у местечка Ольтеница русским и туркам суждено было сойтись в первом серьезном бою…

Горнисты трубили отбой, но кто их услышит за канонадой?! Да и солдаты не думали идти назад. Велик был гнев и жажда победить! Младшие офицеры, как Алабин и Гриднев, рассыпались по наступающим полкам и батальонам, идущим через дым и гарь, с приказом: «Уходим!» Но во многих подразделениях не осталось офицеров – все легли в землю! Их противник выбивал в первую очередь! И тащить надо было солдат! У одного из таких ополовиненных батальонов и остановил коня поручик Петр Алабин.

– Уходим на позиции! – что есть силы крикнул он шагавшим вперед, под изорванным пулями стягом, рядовым. – Приказ главнокомандующего!

А впереди, за дымом, уже совсем близко читались бастионы Ольтеницкого форта.

– Да ты не ошибся, офицерчик?! – с гневом обернулся на поручика седоусый солдат, который прошел не одну войну. – Турки ж у нас вот здесь! – оторвав руку от винтовки, он сжал мозолистый красный кулак, похожий на камень. – А?!

Как и другие офицеры, Петр Алабин сам не мог понять и принять случившегося. Но куда было деваться?!

– Отходим, братцы! – повторил он. – Приказ генерала Данненберга!

Ему надо было лететь дальше!

– Тьфу! – только и услышал Алабин вслед. – Эх, офицерчик, офицерчик!

Приказ есть приказ, и русские, разом упав духом, потянулись назад. А среди них было много раненых, искалеченных. Турки, еще частично оставшиеся в форте, сами не поняли своей удачи. Но глазам верить стоило – и они быстро решились на ответ. И вот уже среди с неохотой отступавших русских, которые то и дело оглядывались на форт, послышались крики: «Сволочи, они же нашим головы рубят!» Это была правда! Конники-османы устремились из-за стен и окопов на отступающего противника, кто был ранен, и на скаку взмахом ятагана обезглавливали русских солдат.

Битва, могущая стать первой и славной победой, вдохнуть еще большую силу и надежду в сердце русского солдата, официально была в этот день проиграна.

А два генерала, Горчаков и Данненберг, понимали, что совершили огромную и вряд ли простительную для полководцев ошибку.