— СМОТРИТЕ! — орет мэр Прентисс. — ВОТ ВАШЕ БУДУЩЕЕ!

Он заносит нож, словно хочет еще раз крикнуть: «Смотрите!»

Ропот становится громче…

Мэр Прентисс заносит нож…

Голос, женский голос, может тот же самый, кричит:

— Нет!

И я внезапно понимаю, что сейчас случится.

В том зале, когда я сидел привязанным к стулу, он довел меня до отчаяния, подвел к самому краю смерти, заставил бояться ее, а потом…

Исцелил мои раны.

Тогда-то  я и сделал, что он хотел.

Нож со свистом пронзает воздух, и разрезанная веревка падает с рук мэра Леджера на помост.

Весь город охает. Нет, вся планета.

Секунду мэр Прентисс выжидает, потом тихо, без микрофона, говорит:

— Вот ваше будущее.

Но слова эти опять звенят прямо в голове. Он прячет нож за спину и возвращается к микрофону.

И начинает исцелять раны толпы.

— Я не тот, за кого вы меня принимаете, — говорит он. — Я не тиран и пришел не с тем, чтобы истребить вас. Я не безумец, который уничтожит собственную надежду на спасение. Я НЕ… — он смотрит на мэра Леджера, — ваш палач…

Толпа так затихла — и мужчины, и женщины, — что площадь кажется пустой.

— Война кончилась, — продолжает мэр. — Ей на смену пришла новая жизнь.

Он показывает пальцем на небо. Все с опаской смотрят наверх, словно оттуда может что-то упасть.

— Возможно, до вас уже дошел слух о новых переселенцах…

У меня сжимается нутро.

— Говорю вам как президент, — продолжает мэр Прентисс, — это истинная правда.

Откуда он знает? Черт, откуда?

В толпе снова поднимается ропот от этой вести. Мэр не призывает людей к тишине, только радостно перекрикивает:

— Мы встретим их с распростертыми объятиями! Мы создадим новое общество, которое с гордостью встретит новых жителей нового Эдема! — Он опять повышает голос: — Мы покажем им, что воистину оставили Старый свет позади и обрели РАЙ!!!

Опять разговоры в толпе, со всех сторон.

— Лекарство я у вас заберу, — говорит мэр. Боже, вот тут-то ропот замолкает. Мэр позволяет тишине утвердиться окончательно и добавляет: — На время.

Мужчины переглядываются между собой и снова поднимают глаза на мэра Прентисса.

— Мы стоим на пороге новой эры, — говорит тот. — Вы должны заслужить мое доверие, а для этого вместе со мной будете строить новое общество. Когда мы его построим, когда мы вместе начнем преодолевать трудности и праздновать первые успехи, тогда вы заслужите право вновь называться мужчинами. А значит, получите право и на лекарство. В этот славный день все мужчины воистину станут братьями!

На женщин он и не смотрит. Мужчины тоже. Женщинам ведь лекарство ни к чему, и добиваться его не нужно, так?

— Да, будет нелегко, — продолжает мэр Прентисс, — я не хочу вас обманывать и обнадеживать. Но это благодарный труд. — Он обводит рукой армию. — Мои заместители уже начали организовывать вас. Вы и дальше будете следовать их указаниям, но поверьте, никто не хочет обременять вас сверх меры. Скоро вы увидите, что я — не завоеватель. Я не желаю вам зла. — Он вновь умолкает. — Я вам не враг… — мэр Прентисс в последний раз поворачивается к толпе мужчин, — я ваш спаситель.

И хоть у них нет Шума, я вижу по лицам, как в них просыпается надежда: вдруг он говорит правду, вдруг все наладится, вдруг — несмотря на все ужасы — они обретут свободу?

Вот уж нет,  думаю я. Даже не мечтайте.