— Почему?

— Потому что вчера вечером сломался мой компьютер, я залезла в его ноутбук — я знаю пароль — и нашла письма. От нее!

— От кого?

— От Шанталь! Ты была права, Лора. Я тебе не верила, дура, я считала, что это всего лишь бизнес, но ты оказалась абсолютно права. Он писал, что ждет не дождется их встречи, что ему хочется увезти ее куда-нибудь на уик-энд, а… — Она всхлипнула. — А она в своем письме пишет, что хочет увидеться… Как он мог? Как мог Хью так поступить? Какой же он ублюдок! А ведь у нас семимесячный ребенок — о-о, прости, не могу говорить: Неплачьдеточкамамочкаужеидет…

Она бросила трубку. Я почувствовала облегчение — ничего не могла с собой поделать, — что не у меня одной проблемы. Я перешла дорогу и отправилась в Холланд-парк, поднялась по холму в прохладу рощи, где пестрели на солнце прошлогодние высохшие листья на дороге, уплотненные ногами.

«Я запретил Магде брать трубку. Я сказал ей…»

Значит, если бы Магда послушалась его, я бы так и осталась в неведении. Но разве дело только в этом? Еще хуже, что он втягивал в свой обман Джессику — а как же иначе, потому что знал, что она может случайно мне проговориться или показать фотографии Магды на отдыхе. Я припомнила, когда он при мне просил ее молчать.

«Будет лучше, если мы ничего не скажем маме о том, что ты сегодня виделась с Лорой».

Я помню, как она обмякла.

Я так разозлилась, что едва понимала, куда несут меня ноги; механическими движениями я пересекла парк, почти не замечая сочных красок колокольчиков, раскинувшихся ковром, цветущих вишен в японском саду, глициний, струящихся по стенам, бельведера, утопающего в сирени, кричащих павлинов на лужайке. Потом обогнула поле для крикета и вышла из парка. Я шла вверх по Кенсингтон-хай-стрит, где некоторые магазины уже открылись для воскресной торговли, а затем — вдоль Кенсингтон-гор мимо Кенсингтонского дворца, пришла к мемориалу принца Альберта, со сверкавшим на ярком солнце Альбертом под готическим навесом, и свернула. Я шла по Гайд-парку, лавируя между зачехленными мотоциклистами и рассеянными роллерами, отцами, толкающими детские коляски, бегающими и играющими собаками и, что хуже всего, счастливыми парами, гуляющими рука об руку под дубами и платанами или просто сидящими на сочной траве.

«Магда?» Фонтанируя яростью, я шла по восточной части парка и вдруг поняла, что очутилась в «уголке ораторов», где какие-то сумасшедшие выкрикивали столь же сумасбродные суждения:

— ВНЕЗЕМНОЕ ВТОРЖЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО…

— ОНИ ОТРАВЛЯЮТ ВОДОПРОВОД…

— ВЕРНЕМ ЖЕ ВЕЛИКОЙ БРИТАНИИ ЕЕ ВЕЛИКОЕ ПРОШЛОЕ…

— ПРИНЦЕССА ДИАНА ЖИВА!..

Я протолкнулась сквозь толпу зевак, наблюдавших за выступлениями с интересом, скукой, озадаченностью или изумлением. Мне самой хотелось пробраться к импровизированной трибуне и изрыгнуть безумный поток мыслей, которые терзали меня вот уже полтора часа.

Теперь я срезала дорогу и обогнула озеро Серпентайн, где утки и куропатки подпрыгивали на илистой воде, а потом прошла мимо «Лидо» и кафе, где люди сидели на улице и пили кофе, подставляя свои лица солнцу. Я пошла быстрее, и мое левое бедро заныло от того, что я слишком утомилась.

— Лора! — донеслось до меня. Я остановилась — и внутренне застонала. Только этого мне не хватало. — Если хочешь мое мнение, тебе надо отдохнуть.

— Нэрис.

— Как приятно видеть тебя! — Она улыбалась мне с неподдельной радостью. Я почувствовала угрызения совести из-за того, что не слишком любезно вела себя с ней на работе.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась я.