Он пытливо глядел на меня.

— Можно?.. Ты не против… если я?..

Я так много раз проигрывала в воображении этот момент и слова, которые скажу, и какое sang friod или даже неприкрытое негодование продемонстрирую ему. А теперь, когда он стоял передо мной, я едва могла связать вместе два слова, чтобы произнести самую прозаическую белиберду.

— О… ты хочешь войти? Ну… конечно.

Когда он ступил на порог, я увидела, что на нем джинсы — Ник никогда не носил джинсов, и что он стал легче на целых три стоуна. Он стал другим человеком. Все в нем стало другим — лицо, поведение, манера ходьбы и даже его руки. Когда он положил свой холщовый мешок, я увидела, что они покраснели и загрубели.

Мы вошли в гостиную и просто стояли, глядя друг на друга, словно незнакомцы на неудавшейся вечеринке.

— Ты… голоден?

— Нет, — пробормотал он. — Спасибо. Я поймал попутку — по дороге мы остановились в кафе. — Он произнес слово «кафе» с едва уловимым акцентом.

— Ты поймал попутку… откуда?

— От Харвича. — Он огляделся. — Здесь все по-другому. Ты все изменила. И цвет.

— Да… я… сделала косметический ремонт… Не так давно, кстати…

— Ты не против, если я сяду?

— Конечно… нет. Грм… может быть… выпьешь что-нибудь?

— Нет. Спасибо. Все хорошо. — Снова этот необычный акцент.

Мы сидели у камина лицом друг к другу. Близкие незнакомцы. Было ощущение, словно мы смотрели друг на друга через пропасть, хотя между нами было всего шесть футов.

— Ты жил в Харвиче? — проговорила я. Во рту пересохло, я сжимала зубы.

— Нет. Не жил. Я там сошел с корабля.

— Где ты жил? Где? Я хочу знать… — Я слышала, как колотится мое сердце. — Я хочу знать, где ты был. Где ты был, Ник? Где? — Я говорила визгливым срывающимся голосом, словно умоляла его. — Скажи мне. Где же ты был?

— В Голландии.

— В Голландии? Но почему? Что ты там делал?

— Работал. В сельском хозяйстве.

— На ферме? — Ник ненавидел деревенский уклад. Он был городским человеком.

— Не совсем. Я выращивал цветы. Тюльпаны. Я работаю на тюльпановых полях…

Я ощутила, как электрический разряд пробежал у меня по позвоночнику. Я поднялась.

— Куда ты? — спросил он.

— Я думаю, нам обоим не помешает выпить.

— Я уже долгое время пытался вернуться, — объяснял Ник несколько минут спустя. Он снял свою куртку, и я увидела, какими рельефными стали мускулы у него на руках. Они были такими же загорелыми и обветренными, как и его лицо. Его шея стала толще и мускулистее.

— Тогда почему не вернулся?

Он устремил взгляд на свой стакан с виски, переложив его из одной руки в другую. Я заметила, что кончики его пальцев покрыты мозолями и трещинами.

Он вздохнул:

— Я не знал как. Я все думал о тебе… я чувствовал ужасный… стыд. Было проще оставаться там, где я был, чем взглянуть своим страхам в лицо. — Мы слышали, как тикают дорожные часы.

Теперь шок спал, и виски — я обычно его не пью, а сейчас набросилась, словно алкоголик, — успокаивающе подействовало на мои истрепанные нервы. Я потихоньку пришла в себя и начала задавать вопросы, которые буквально рвались наружу.

— И все это время ты провел в Голландии? — Он кивнул.