— Но чего только не печатают в газетах. Как же ты узнала, что это правда?

— Потому что: а) я несколько раз видела их вместе с Тарой, и б) мне сказала его сестра. Вскоре после этих событий она приехала в Лондон — работает неисполнительным директором компании — и мы обедали вместе, все втроем, а когда Том отлучился, она мне все рассказала, словно хотела объяснить.

— Наверное, она чувствовала себя неловко.

— Думаю, да. Она спросила, знаю ли я, что он ушел от Эми, я сказала, что знаю, а потом она пожала плечами и сказала, что это «coup de foudre». Наверное, он испытывал роковое влечение, которое исказило его восприятие мира.

Фелисити достала бутылку вина.

— Бросить жену после того, как она родила, — куда уж искаженнее. — Я подумала (и такие мысли посещали меня не раз), как это несообразно, что славные люди, вроде Тома, совершают такие отвратительные поступки. Однако — и я знаю это лучше кого бы то ни было (спасибо Нику) — «милейшие» люди совершают такое, что диву даешься. — А он общается с ребенком? — спросила Фелисити.

— Вряд ли. Его жена развелась с ним и вернулась в Канаду, а видится ли он с ребенком, когда ездит домой, я не знаю. Он никогда ничего не говорит, а в офисе нет никаких фотографий, так что, думаю, нет. Однако… эта история повлияла на мое отношение к нему.

— Что ж, я не виню тебя за то, что ты не хочешь сближаться с ним. Пусть все остается как есть, но придерживайся строго деловых отношений.

— Я так и делаю. В любом случае я прилагаю усилия, чтобы думать о Томе или о ком-нибудь другом с работы в каком-то другом ключе, кроме профессионального.

Теперь, когда Фелисити рылась в ящиках в поисках штопора, я подумала: как это странно, что я провожу столько времени с моими коллегами и при этом почти ничего не знаю об их жизни! Мне известно, что у Дилана есть подружка, которая работает продюсером в «Ричард и Джуди»; наш ассистент продюсера Джилл обручена. Я знаю, что приятель Сары — учитель, а Нэрис живет в Паддингтоне в обществе двух канареек. А еще я знаю, что Том бросил жену спустя месяц после появления ребенка.

— А есть еще кто-нибудь, на кого можно было бы положить глаз? — услышала я голос Флисс. Она вручила мне бутылку, и я принялась отковыривать плотную фольгу. — А то я позвала на крещение одного весьма подходящего человека.

Я с ужасом посмотрела на нее:

— Прошу тебя, Флисс, не надо.

— Я несколько лет назад учила его дочь.

— Я не хочу.

— А тут недавно столкнулись с ним в Портобелло, и он мне сказал, что развелся.

— Уж во всяком случае, не на семейном празднике.

— Его зовут Норманн, и он биржевой брокер.

— Так нельзя. О, эта проклятая фольга никак не отрывается!

— Извини, я его уже пригласила.

— Зачем?

— Во-первых, потому что я и так пригласила кучу народу, так что — одним меньше, одним больше… а во-вторых — и это самое важное, — потому что я хочу, чтобы ты кого-нибудь встретила. — Она посмотрела на меня. — Лора, в июне тебе будет тридцать пять. Я хочу, чтобы ты обрела шанс иметь семью. Я хочу, чтобы ты узнала, какое счастье быть беременной. — Я заерзала на стуле. — Я хочу, чтобы ты узнала, что такое, когда внутри тебя растет ребенок — твой ребенок, — добавила она с жаром проповедника, пока я сражалась с фольгой.