Она еще раз улыбнулась Элоэ; затем они произнесли последние слова прощания, и, как показалось Элоэ, они и опомниться не успели, как уже ехали вниз по подъездной аллее.

– Да! – воскликнула миссис Деранж наконец. – Я ожидала увидеть нечто большое и значительное, но не такое великолепие.

– Это просто шикарно, мама! Действительно шикарно! – горячо поддержала Лью. – В то же время я всегда буду бояться, что я что-нибудь разобью.

– Тебе нечего этого бояться, – утешительно сказала миссис Деранж. – Если есть что-нибудь положительное в тебе, так это то, что ты не неуклюжая. Я всегда тебя предупреждала, когда ты была маленькой девочкой, чтобы ты не затевала шумную возню, как другие дети, и не крушила все кругом. Нет, Лью! У тебя отличная основа, дорогая.

– Я хотела, чтобы она показала нам фотографию «дука», – сказала Лью с надутыми губами.

– Я уверена, что они не станут держать что-то такое ординарное, как фотография, – ответила миссис Деранж. – портрет, скорее всего, но я не увидела ни одного современного портрета.

– Может быть, у них есть картинная галерея, которую мы не видели, – предположила Элоэ и подумала: «А не сознательно ли герцогиня нас туда не провела?»

– Да, конечно, картинная галерея! Вот где они могут быть, – согласилась миссис Деранж. – Ты обратила внимание на драгоценные камни на табакерках? Наверняка каждый из них стоит несколько тысяч долларов. Подумать только, они должны страшно бояться всяких грабителей.

– Но у них столько слуг, – возразила Лью. – Это все равно, что ступить в средние века. Ой, мама! Какие вечеринки я буду там закатывать.

Элоэ ничего не сказала.

Ей вдруг неожиданно представилось, как молодые веселые друзья Лью танцуют джиттербаг с резкими прыжками и движениями под быструю джазовую музыку в «Гранд-салоне». Ей стало не по себе от этой мысли.

Дом был так прекрасен. В нем царила такая атмосфера мира и покоя, что сама мысль о том, что ее будут нарушать резкие звуки современной музыки или громкие пронзительные голоса будут раздаваться в этих прекрасных стенах, была кощунственной.

– Я никак не могу прийти в себя, правда, не могу! – твердила миссис Деранж. – У нас на родине никто не поверит, то такие места все еще существуют. Оно… Оно… Средневековое, вот что.

Элоэ не могла сдержать улыбки.

Миссис Деранж была очень презрительной в отношении некоторых вещей в Лондоне. Многое, по ее мнению, в отеле и в домах ее друзей не шло ни в какое сравнение с комфортом и удобствами, которыми они пользовались в Нью-Йорке.

Впервые за это время она прониклась благоговейным трепетом, и Элоэ не могла сдержать чувство удовлетворения от того, что «Шато-Пужи» превзошел все ожидания миссис Деранж.

Они прибыли в Биарриц ко времени чаепития, однако для Элоэ это, безусловно, не означало, что ей будет позволено выпить чашечку чая. Для миссис Деранж и Лью этот британский обычай пить чай в половине пятого не существовал. В Америке они могли спокойно ничего не есть в промежутке между обедом и коктейлем, и им не приходило в голову, что Элоэ может страдать, когда наступало время чаепития, по глотку настоящего английского чая, такого, какой всегда ждал ее дома именно в это время.

– У нас сейчас будет, по крайней мере, два часа работы, – заявила миссис Деранж, когда они прибыли в отель; и Элоэ проследовала за ней наверх, чтобы начать стенографировать ее длинные тягучие письма друзьям, адвокату и председателям комитетов, в которых она состояла.