– И ты действительно поверишь этим обещаниям? – спросил он. – Ты поверишь?

– Я постараюсь. Он мягко засмеялся.

– Ты же знаешь, что в глубине души ты никогда не будешь в этом убеждена. Нет! Я не буду давать никаких обещаний. Ты должна любить меня таким, какой я есть, или мне придется уйти. В любви должно быть доверие – в этом я согласен с тобой – и не может быть никакого доверия там, где присутствуют неискренность, лицемерие, притворство. Смотри на меня такого, какой я есть, малышка Элоэ. Люби меня самого, а не какого-то сказочного героя, которого ты себе придумала.

Элоэ прикрыла глаза. «Это невозможно слушать, – подумала она. – Это не может быть правдой. Такое решение будет слишком тяжелым».

– Ну почему ты такой? Почему? – спросила она наконец.

Ее голос был таким тихим, что он наклонил голову, чтобы услышать ее.

– Я такой, какой есть.

– Но ты можешь измениться, – настаивала Элоэ. Правда, ты можешь это понять?

– Возможно, – согласился он. – Все меняются с возрастом. Все меняются к лучшему или к худшему каждый день в течение всей своей жизни. Я не сказал, что не буду пытаться измениться, стать тем, что ты хочешь во мне видеть. Я только хочу сказать, что сейчас я не лгу тебе, или не пытаюсь быть тем, что я не есть на самом деле. Ты меня видишь сейчас таким, какой я есть, и, надеюсь, несмотря на это, ты любишь меня. Вот все, о чем я прошу. Оставим будущее на потом. То, о чем я прошу тебя сейчас, это принять настоящее и принять его с широко открытыми глазами.

– Но в действительности я его принимаю? – спросила Элоэ.

Он отрицательно покачал головой.

– Не совсем так. Ты все еще играешь в приятную игру сама с собой. В глубине души ты все еще твердишь себе, что я не могу быть таким плохим, каким кажусь. Ты хочешь получить от меня обещание, что я не буду больше делать то, что ты не одобряешь. Ты хочешь, чтобы я раскаялся. Другими словами, ты хочешь, чтобы я был кем угодно, но только не самим собой. Но я уже сказал, что я такой, какой есть.

Его объятие ослабело, и Элоэ слегка отодвинулась от него.

Неожиданно перед ней возникло лицо ее отца, стоящего на кафедре и проповедующего пастве о том, как надо противостоять соблазну и следовать заповедям библии. Она прекрасно знала, какого ответа ожидал бы от нее сейчас отец. Она знала, что было бы правильно делать сейчас, что она должна сделать.

Отодвинувшись еще дальше от Дикса и повернув к нему голову, она прошептала.

– Я… не могу, я… не могу!

В глазах ее появились слезы и потекли по щекам.

Он удерживал ее еще какое-то время с нежностью, в которой не было страсти; затем еще раз взял ее лицо в свои руки, посмотрел на ее щеки, мокрые от слез, и начал их нежно целовать, слизывая слезы.

– Я никогда не забуду эти слезы, – сказал он. – Они для меня самое дорогое, что было у меня в жизни.

Он говорил очень печально, а затем мягко произнес:

– Перестань плакать, родная, и скажи мне, когда ты выйдешь за меня замуж?

Элоэ широко открыла глаза и уставилась на него.

– Э… замуж… за тебя?

– Ну, конечно. Неизбежный венец счастливой любви, не так ли? Я могу поклясться тебе в одном, на библии, если нужно, что при всех моих мерзких преступлениях я никогда не был женат. А также, могу добавить, я никому до этого не предлагал выйти за меня замуж.

Возникла пауза, после чего он мягко сказал:

– Ты выйдешь за меня замуж, любимая моя малышка Элоэ, ведь правда?

Она отвернулась от него, страшась выражения его глаз.

– Это слишком… быстро, – ответила она.