В эту минуту Элоэ в мучительном приступе страха подумала, что Дикс мог уплыть вместе с лодкой. Она различила головы мужчин на борту и в течение некоторого времени не могла его видеть в темноте маленькой бухты.

Потом до нее дошло, что Дикс и другой мужчина остались. Они шли по песку к ней, и только когда они оказались в пределах слышимости, остановились. Некоторое время их французский был настолько быстрым, что ей было трудно понять, о чем они говорили. Она догадалась, тем не менее, что второй мужчина, кем бы он ни был, отдавал распоряжения, и Дикс его слушал.

Не было сомнения в том, кто был главным. Она услышала слова «безопасность» и «благополучное прибытие» несколько раз и наконец поняла, что говорил другой мужчина. Это было указание в том, чтобы ее не отпускать до тех пор, пока груз не будет благополучно выгружен с борта лодки на территории Испании.

Дикс не возражал; он просто говорил, что он будет отвечать за нее и что он обещает, что у нее не будет ни малейшего шанса связаться с полицией. Их голоса слегка повысились.

Мужчина в однозначных выражениях сурово высказался, что, если занимаешься таким опасным ремеслом, как это, было бы сумасшествием вмешивать сюда женщин. Все женщины болтливы, по его мнению, и представляют угрозу, которую необходимо устранять.

Дикс отвечал покорным голосом, но в нем был намек на насмешку. Он сказал, что всегда делал все возможное, чтобы избежать затруднений, но затруднения почему-то имеют такую привычку возникать там, куда бы он ни пришел.

Второму мужчине было явно не до смеха. Он вновь повторил, что Элоэ необходимо задержать, по крайней мере, на два часа и что ее молчание должно быть обеспечено любым способом.

– Ты уверен, что ты можешь доверять ей? – спросил он под конец.

– Я вполне уверен, – тихо сказал Дикс.

– Если ты ошибаешься, будет хуже не только тебе, но и ей. – В его голосе была угроза, которую ни с чем нельзя было спутать.

– Я понимаю, – ответил Дикс.

Мужчина повернулся и пошел прочь, бесшумно ступая по мягкому песку. Дикс стоял и смотрел, как он уходит.

Элоэ была уверена, что он немедленно подойдет к ней, но он все еще стоял и смотрел в темноту, хотя не было сомнения в том, что он уже не мог кого-нибудь или что-нибудь увидеть.

Она уже была готова позвать его, закричать, что у нее почти невыносимо болят запястья, как вдруг до нее донесся звук заводимого мотора. Она слышала, как тронулась машина, а затем поехала прочь по дороге. Это как будто послужило сигналом, которого ждал Дикс, он моментально повернулся и подошел к ней.

Он опустился на колени, затем, посветив фонариком на ее связанные запястья, разрезал шнурок острым ножом. Она испытала чувство огромного облегчения, когда ее оковы спали, а возможность двигаться свободно заставила ее забыть обо всем остальном. Она начала растирать запястья, чтобы восстановить кровообращение. Дикс перед этим разрезал веревку, связывавшую ее ноги, не произнося ни слова выключил фонарь и обнял ее.

– Прости меня, дорогая, – сказал он таким голосом, какого она еще от него ни разу не слышала.

Затем его губы дотянулись до ее губ и он поцеловал ее. Это был совершенно иной поцелуй, чем тот, которым он поцеловал ее прежде. Он совершенно ошеломил Элоэ. После минутного изумления она начала бороться с ним, упираясь руками ему в грудь, стремясь высвободить свои губы, но все было бесполезно.

Даже сопротивляясь, она почувствовала такой экстаз и восторг, пронизавший все ее тело, какой она до сих пор еще не испытывала.

Совершенно неожиданно она замерла – стала неподвижной от изумления и почти неописуемого восхищения от того, что его поцелуй пробуждал в ней.