Я спрятал инструменты в тайник, туда, где лежали два паспорта, перчатки и вся наличка на чёрный день. Если копы обнаружат тайник, придётся попотеть, чтобы объяснить, зачем мне нужны инструменты, но я не думал, что они докопаются до тайника. По крайней мере, раньше у них ума не хватало.

— Надеюсь, ничего со вчерашнего ограбления? — продолжал Уолли.

— Меня там не было, Уолли!

— На всякий случай. И, надеюсь, ничего с… другого места, которое ты вчера посетил?

Уолли не спросил, что я делал в районе Мюррей-Хилл вчера вечером, но он не дурак и, наверное, давно уже сделал свои выводы. Всё чисто, заверил я его. Уолли откинулся на спинку с удовлетворённым вздохом.

— Ещё чаю, Берни?

— Э-э-э, конечно.

— Когда я думаю о том, сколько кофе раньше хлестал, — сказал Уолли, — меня начинает мутить. Чай настолько полезнее для организма!

— Не сомневаюсь.

— В нём есть эти, как их… микроэлементы, забыл, как они называются, но учёные каждый день обнаруживают новые полезные свойства. Я-то в этом ничего не понимаю. Знаю только, что чай бодрит, и мне довольно. А ты, Берни?

— О, он меня страшно бодрит, — заверил я.

— И меня тоже, приятель. Ну а как твоя личная жизнь, Берни? Встретил кого-нибудь или так и живёшь бобылём?

Я отрицательно покачал головой.

— А как ты, Уолли?

— Пусто. Да у меня времени нет на поиски: днём работаю как сумасшедший, вечером — занятия в додзё. Но, чёрт возьми, либидо-то, либидо-то куда девать? Понимаешь, о чём я?

— Прекрасно понимаю.

— Знаешь, чего бы мне действительно хотелось? Приударить за нашей официанткой. Ты заметил её?

— Не обратил внимания.

— По-моему, она очень красива. Ну, загадочная восточная красота и всё такое прочее. А это шёлковое платье? Я от него с ума схожу. Мне кажется, оно называется «чеонгсам».

— Неужели?

— Как бы я хотел залезть под этот шёлковый подол! Я бы пригласил её поужинать со мной, но не могу!

— Почему?

— Потому что она не говорит по-английски. Возможно, я сумел бы объяснить ей на пальцах, что хочу пригласить её в ресторан, но… даже если бы она согласилась просидеть весь вечер напротив лупоглазого белого дьявола, на что бы это было похоже?

— Не понимаю. Ты что, не умеешь есть палочками?

— Ну, ты даёшь, Берни! Я имею в виду, о чём бы мы стали с ней разговаривать? Может, мне следует взять несколько уроков китайского?

— Шутишь?

— А что, китайский язык очень пригодился бы в адвокатской практике. Посмотри вокруг — китайцы скоро наводнят весь мир, наверняка многим из них требуются адвокаты. Полагаю, им приятнее иметь дело с юристом, который умеет болтать по-китайски.

— Знаешь ли, им приятнее всего иметь дело с юристом-китайцем, если на то пошло.

— Чёрт, и правда! Получается, что китайский мне нужен только для того, чтобы пообщаться с официанткой. Мне кажется, я ей нравлюсь.

— Серьёзно?

— Каждый раз, когда я прихожу сюда, — мечтательно сказал Уолли, — она показывает мне, как заваривать чай. А я ведь захожу три, а то и четыре раза в неделю. Так зачем это надо? Мне кажется, ей просто нравится проводить со мной время.

— Возможно.

— Что значит «возможно»? А как ещё это объяснить?

— Ну, может быть, она просто не помнит тебя и все белые дьяволы для неё — на одно лицо.