— И все же, — сказал я, — с пустыми руками я не остался.

— Как это понимать, Берн?

— Помнишь, я говорил, что забрал из квартиры Кэндлмаса резную фигурку вудчака?

— Ну?..

— А когда навестил Чарли Уикса в его отсутствие, то помимо марок прихватил еще кое-что. Мышь, ту самую статуэтку, что подарил ему Хоберман.

— Ты хочешь сказать, что две эти безделушки могут обеспечить тебе безбедную старость?

— Нет. Пожалуй, я оставлю их себе в качестве сувениров. А настоящий навар собираюсь снять завтра вечером.

— А что будет завтра вечером?

— Человек по имени Сунг Юн Ли отправится смотреть «Чинк в шкафу».

— Это что, шоу такое?

— Да, на Бродвее. У «Хелен Хейес». И знаешь, билеты ужас до чего дорогие! Купил парочку у спекулянта, и обошлись они мне почти в двести баксов.

— И все для того, чтобы вытянуть его из квартиры, — догадалась она. — Но что это за тип, черт побери, и что это за квартира, из которой ты хочешь его вытянуть?.. О, погоди минутку! Люди, живущие внизу, под Кэндлмасом, но только я забыла их фамилию.

— Лерманы.

— И он живет у них по обмену. Правильно?

Я кивнул:

— И их не будет еще целый месяц, а квартира так и ломится от разного добра. И лучшего расклада просто быть не может! Никакой системы сигнализации, замки — просто детские игрушки, да и парень, что живет там, ничего не хватится, потому как вещички не его. Он и носа не сует в их шкафы, комоды и чуланы. И все, что я там возьму, можно запросто обратить в наличные еще до того, как они успеют вернуться.

И я продолжил свое повествование, описывая ей разные замечательные предметы, которые успел заметить во время краткого своего визита в квартиру Лерманов. А когда закончил, она сказала:

— А знаешь что, Берн? Ты меня порадовал.

— В смысле?

— Ну, что снова стал самим собой. Богарт, конечно, совершенно замечательный тип, но только на экране. И все это его благородное лузерство никакого отношения к реальной жизни не имеет. Я рада, что ты собрался что-то украсть. Правда, Лерманам, конечно, это выйдет боком…

— О, уверен, они все застраховали.

— Даже если и нет, все равно, рада за тебя… — Она нахмурилась. — Так ты сказал: завтра? Не сегодня?

— Нет. А почему ты… — Я взмахнул бокалом. — О, понял! Нет, разумеется, завтра. У меня на сегодня совсем другие планы. Кстати, может, хочешь присоединиться? Но только придется отправиться прямо отсюда.

— Ну, не знаю… — протянула она. — Я дошла уже до середины новой Сью Графтон, и мне не терпится узнать, что будет дальше. Знаешь, этот роман, это действительно нечто!

— Да тебе все ее романы нравятся.

— А больше всего нравится знаешь что? Что она никогда не повторяется, просто поразительно!

— Вот как?

Она кивнула.

— Садизм, разные там выверты, — сказала она. — Римские оргии, инцест. Пиры в тогах… И знаешь, что я тебе скажу, Берн? Это куда извращеннее всех тех историй, в которые раньше попадала эта ее Кинси.

— Господи! Так, стало быть, ты еще тогда была права насчет Кинси?

— Я знаю, что была права, причем сама она, заметь, ничем подобным никогда не занималась. Все остальные, да, пожалуйста, сколько угодно, но сама она — ни-ни.

— А кстати, как называется?

— «„И“ как Клавдий».

— Очень завлекательно, — заметил я.