Еще один рывок и — он вырвался в воздух.

Глубокий-глубокий, до треска в груди вдох. Потом еще и еще вдохи… Наконец, он отдышался — огляделся. Собственно, ничего не было видно. Туман успел сгустится до такой степени, что ничего кроме его призрачных, темных стен не было видно. Благо — озерцо было небольшим и, в несколько гребков он доплыл до берега. Вытянул следом за собою тело Альфонсо; повалился рядом; тяжело, отрывисто задышал…

В это время, к нему подошел, улегся в паре шагов Сереб — от коня веяло теплом.

— Ну, вот… — отдышавшись, шепотом говорил Тьеро. — Едва спаслись… Это ж надо — какое-то маленькое озерцо, едва нашей гибелью не послужило…

И тут, не получив ответа, он взглянул на своего друга, и обнаружил, что тот лежит мертвым, а из уголка его посиневших губ толи кровь, толи темная вода струиться.

И Тьеро принялся делать все то, что требовалось делать, когда человек захлебнулся, но — все было тщетно — Альфонсо оставался мертвым.

Альфонсо стоял на безбрежном снежном поле. Снег был немного сероватый, старый, такого же цвета было и небо над ним — оно сливалось с полем у самого горизонта, и, казалось, было зеркальным его отражением…

Ничто не разнообразило этого уныния, воздух был морозный, но мертвый, не знающий никакого движенья. Тут бы хоть бы что-нибудь увидеть… Ага — вон поднимается из земли, черной трещиной распускается одинокая голая ветвь. Спотыкаясь, часто падая в этом глубоком снегу, Альфонсо побрел к ветви, и вскоре увидел, что сидит на ней, внимательно смотрит на него черным, непроницаемым оком ворон.

Еще издали юноша выдохнул:

— А — это опять все ты устроил. Опять собрался мучить меня… Ну — давай, давай — у тебя кроме этого ничего не получается! Ха — даже скучно, сейчас замахаешь крыльями, налетишь — будет ветер бить, куда-нибудь нести, чего-нибудь показывать…

Ворон безмолвствовал, а Альфонсо продолжал к нему приближаться. Вот схватился за ветку, и взглянул прямо в это черное око:

— Ну, что же ты?!..

Ворон оставался недвижимым. Пар вырвавшись изо рта мертвым серым ошметком медленно опустился в снег, и слился с ним.

— Ну же?! — в нетерпении выкрикнул Альфонсо.

Наконец, ворон заговорил:

— Чего же ты хочешь от меня?.. Бить тебя? Крутить ветром? — Да ты меня за злодея, наверное, почитаешь. При наших прошлых встречах, я только показывал тебе будущее. Все то злое, что ты видел — оно, ведь, не от меня пришло — источник той бесконечной пустоты был в тебе самом. Как ты не поймешь: души вас людей — бесконечные океаны, и только развиваясь, совершенствуясь вы можете заполнить их пламенем. В тебе был великий пламень, и во что же ты его обратил?.. В отчаянье, в слабость — в такую слабость, от которой мне даже тошно стало, и я отвернулся от тебя. Ты оказался слабаком, ты не оправдал моих ожиданий. Испытания, не столь уж и значительные, сломили тебя. Ты хотел забвения — ты его получил — иди по этим полям, замерзай в снегу — это все твое; ну а меня больше не жди — я найду кого-нибудь более достойного, нежели ты.

Сказавши так, ворон взмахнул крыльями, и поднялся в небо — вот стал черной точкой, вот и точки не осталось:

— Подожди! — страшным, хриплым голосом крикнул Альфонсо, но не получил никакого ответа; только передернулся от холода…

Вот, схватился дрожащей рукой за черную ветвь, но она рассыпалась в прах, который широко рассыпался по серому снегу, слился с ним.

Альфонсо остался совсем один — не за что было уцепиться взглядом, не на что было облокотится. Он, чувствуя, что поля эти тянутся в бесконечность, все-таки побрел куда-то.