Лакей с Фортюне направился в апартаменты Жозефины. Сильвейн принял из рук Лорелеи Барри и потащил упирающегося пса к выходу из зала. С облегчением вздохнув, Лорелея снова присела в реверансе.

— Генерал, — произнесла она. Ее низкий голос привлек стоявших неподалеку гостей. — Примите мои поздравления по поводу вашей блестящей победы в Италии.

— Благодарю, — ответил первый консул, — еще несколько таких побед, как в этом походе, и мое имя войдет в историю.

— Вы правы, сэр.

Вытянув шею над морем голов, Дэниел мог увидеть сияющую, соблазнительную улыбку на прекрасном лице Лорелеи: улыбку женщины, осознающей свою привлекательность.

Лорелея увидела его. Их взгляды встретились. Глаза Лорелеи неестественно ярко сверкали. С улыбкой на губах она с вызовом посмотрела на Дэниела.

Сердце Дэниела сковало холодом. Он начал пробираться вперед сквозь толпу, но встал Бонапарт и со своего помоста объявил:

— Танцуют все! — он усмехнулся, заметив злобный взгляд Жозефины. — Я гораздо уютнее чувствую себя на поле битвы, но музыканты могут приладиться к моим шагам.

Честь, оказанная Лорелее, вызвала шепот среди гостей бала. Лакей унес ее шаль.

— Красавица, — пробормотал мужчина рядом с Дэниелом. — Наверное, это та маленькая швейцарка.

— Ах, какое платье! — заметил кто-то еще.

— Я думал, что греческий стиль уже не в моде.

— Она вернет его назад, вот увидите.

— Торнон еще поразит нас своими моделями.

— А дорогая Жозефина сразит ее.

Это сказал Люсьен Бонапарт, который смотрел на свою невестку со злобной неприязнью.

Бонапарт повел Лорелею в танце. Дэниел был шокирован. Он слепо пошарил рукой за своей спиной и оперся на балюстраду. Как и все мужчины, находящиеся в Тюильри, он не мог оторвать глаз от Лорелеи.

Его мутило. Ему хотелось кричать. Ему хотелось сорвать с себя сюртук и прикрыть ее.

Вместо этого Дэниел стоял как вкопанный, стараясь ничем не выдавать закипающего в нем гнева.

Новое платье, сказал ему Сильвейн, было подарком Жозефины. Платьем вряд ли можно было назвать отрез шуршащей материи, который покрывал тело Лорелеи.

Ткань была чистейшего белого цвета: Бонапарт предпочитал видеть белый цвет на всех женщинах при его дворе. Но ткань для платья его жены была соткана, должно быть, эльфами, такой прозрачной и невесомой она была. Словно ее вообще не было.

На одном плече ткань стянута брошью, другое же плечо было обнажено. В такт плавным, завораживающим движениям танца слегка волновалась ее упругая грудь, скрытая мягкими складками платья. Лорелея не носила нижнего белья. И под прозрачной тканью отчетливо было видно ее стройное тело.

Дэниел даже мог разглядеть очертания ее ног, обутых, в легкие сандалии, и темный треугольник курчавых волос внизу живота.

Это было сексуально. Это было восхитительно. В этой белой прозрачной вещице, окутывающей туманным облаком ее гибкий стан, Лорелея была более желанна и соблазнительна, чем полностью обнаженная.

Она ухитрилась создать образ загадочный и таинственный, как сон, от которого не хочется пробуждаться.

Дэниел посмотрел на другую женщину, хищным взглядом наблюдавшую за танцующей парой. Жозефина ослепительно улыбнулась ему.

Это было ее рук дело, позорное выставление напоказ его жены. Об этом платье еще долго будут судачить дворцовые сплетники и сплетницы.

Едва справляясь с клокочущей яростью, Дэниел направился к помосту. Жозефина грациозно протянула ему руку, и Дэниел со всей силы сжал ее. Женщина задохнулась от резкой боли, но ни один мускул не дрогнул на ее гладком лице.