Джаред кладет ладонь на стекло. Ах ты подонок, думает он. Проклятый лицемерный подонок. Внезапно в его голове слишком много всего сразу: Бенни, суд, то, что осталось от Бенни после убийства, кубинец и Лукреция, и улыбающийся портрет Джона Генри Хэррода с женой и двумя детьми. Джаред слегка надавливает на окно. Он чувствует, что разбить его очень просто.

Ворон приземляется на стекло и громко кричит на Джареда, даже заглушает шторм. Ветер набрасывается на них обоих, угрожая сорвать с крыши, унести к домам повыше и влепить в старые кирпичные стены как опавшие листья или газету.

— Какого хрена тебе надо? — Джаред ухмыляется из-под маски, под стать оскалу Хэррода внизу. Птица прижимает крылья к телу, припадает к стеклу, чтоб ветру было меньше за что уцепиться. — Мне нужно это сделать. Уебку не отвертеться.

И тогда он слышит Лукрецию, ее голос, так же ясно, как если бы они оба были в квартире, и она стояла прямо перед ним, и никакой ветер не уносил звуки.

— Это не вернет тебе Бенни, — говорит она, и большая черная птица склоняет голову набок.

— Бля, ты теперь еще и чревовещатель?

Ворон теряет равновесие и соскальзывает на несколько сантиметров по стеклу.

— Неважно, — Джаред не уверен, обращается он к птице, к Лукреции или к обоим, и ему, в общем-то, все равно. — Из-за Хэррода монстр, убивший Бенни, все еще на свободе.

— Тебе нельзя этого делать, — говорит Лукреция, птичьи коготки скребут по стеклу в попытке удержаться. — Джаред, если ты убьешь Хэррода, то всего лишь станешь монстром сам.

Он смеется над ней, над гребаной наивностью, которую она сохранила после всего, что видела, после всей своей жизни и смерти брата. Посмеяться славно, как будто выкашливаешь отраву, тлеющую в животе.

— Очнись, детка. Ты давно в зеркало смотрела? Мы все монстры.

— Тебе нельзя этого делать, Джаред, — повторяет она.

— Поглядим, — он сметает ворона рукой, помогая ветру. Птица исчезает в мутном небе.

Джаред высаживает стекло — один удар и оно разлетелось в точности как он ожидал. Осколки и дождь падают на Хэррода и его шлюху. Джаред рушится следом.

Он приземляется на ноги рядом с кроватью. Женщина уже вопит. Зазубренные осколки торчат из ее спины и ягодиц, она судорожно отползает подальше от Хэррода, к плетеному изголовью кровати. Хэррод поворачивается к Джареду: штаны сбились вокруг лодыжек, влажный необрезанный пенис болтается внутри презерватива, успев обмякнуть и съежиться как посоленный слизняк.

— Хорошо хоть резинку не забыл надеть, гнусная ты скотина, — говорит Джаред. Он все еще смеется, практически хихикает. Что-то высвободилось в нем и выплескивается наружу. Ярость, унесенная в могилу и обратно. В смехе не меньше смысла, чем во всем остальном. — А то не дай бог СПИД подцепить. Смерть для педика.

— К-к-к-кто-о-о-о? — выкашливает Хэррод сквозь идеальное О разинутого в изумлении рта.

— Залетная пташка, — усмехается Джаред и отпихивает Хэррода. Толкает мужчину ладонью в голую грудь и тот падает спиной на туалетный столик. Духи и помады сыплются на пол. Один из флаконов разбивается, и комната наполняется приторно-похоронным запахом цветов.

— Кто…, - снова спрашивает Хэррод. Поднимает руку, защищая лицо.

— Медленно соображаете, а, мистер Хэррод?

— Убирайся! — орет девушка на кровати. — Проваливай, ебаный урод! Я полицию вызову!

Джаред не обращает на нее внимания, подходя поближе к съежившемуся у столика Хэрроду.