Эдгар По
Ворон
Окна сумраком повиты… Я, уcтaлый и разбитый,
Размышлял над позабытой мудростью старинных книг;
Вдруг раздался слабый шорох, тени дрогнули на шторах,
И на сумрачных узорах заметался светлый блик, –
Будто кто то очень робко постучался в этот миг,
Постучался и затих.
Ах, я помню очень ясно: плыл в дожде декабрь ненастный
И пытался я напрасно задержать мгновений бег;
Я со страхом ждал рассвета; в мудрых книгах нет ответа,
Нет спасенья, нет забвенья, – беззащитен человек, –
Нет мне счастья без Леноры, словно сотканной из света
И потерянной навек.
Темных штор неясный шепот, шелестящий смутный ропот,
Шепот, ропот торопливый дрожью комкал мыслей нить,
И стараясь успокоить сердце, сжатое тоскою,
Говорил я сам с собою: «Кто же это может быть?
Это просто гость нежданный просит двери отворить, –
Кто еще там может быть?»
Плед оставив на диване, дверь открыл я со словами:
«Виноват я перед вами – дверь входная заперта,
Но так тихо вы стучали, не поверил я вначале
И подумал: – Гость? Едва ли. Просто ветра маята…»
Но в глаза мне из за двери заглянула темнота,
Темнота и пустота.
Тихо тихо в царстве ночи… Только дождь в листве бормочет,
Только сердце все не хочет подчиниться тишине,
Только сердцу нет покоя: сердце слушает с тоскою
Как холодною рукою дождь колотит по стене;
Только я шепчу: «Ленора!», только эхо вторит мне,
Только эхо в тишине.
Я вернулся в сумрак странный, бледной свечкой осиянный,
И опять мой гость незваный дробно застучал в окно…
Снова дождь запел осенний, снова задрожали тени, –
Хоть на несколько мгновений сердце замолчать должно:
«Это ветер, просто ветер, дождь и ветер заодно, –
Бьют крылом ко мне в окно!»
Я рывком отдернул штору: там, за капельным узором
Величавый черный Ворон появился на окне.
Не спросивши разрешенья, он влетел в мои владенья
Скомкал тени без стесненья, смазал блики на стене.
Сел на бледный бюст Паллады, не сказав ни слова мне,
Сел и замер в тишине.
Позабыв, что сердцу больно, я следил, смеясь невольно,
Как мой гость самодовольно в дом ворвался без стыда;
Я спросил: «Как величали вас в обители печали,
Где блуждали вы ночами, прежде чем попасть сюда?
Там, в великом Царстве Ночи, где покой и мрак всегда?»
Каркнул Ворон: «Никогда!»
Этот возглас непонятный, неуклюжий, но занятный,
Канул, хриплый и невнятный, не оставив и следа…
Как же мог я примириться с тем, что в дом влетела птица,
Удивительная птица по прозванью «Никогда»,
И сидит на бледном бюсте, где струится, как вода,
Светлых бликов чехарда. (Может быть : череда?)
Странный гость мой замер снова, одиноко и сурово,
Не добавил он ни слова, не сказал ни «Нет», ни «Да»;
Я вздохнул: «Когда то прежде отворял я дверь Надежде,
Ей пришлось со мной проститься, чтобы скрыться в Никуда…
Завтра, птица, как Надежда, улетишь ты навсегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда!»
Вздрогнул я, – что это значит? Он смеется или плачет?
Он, коварный, не иначе, лишь затем влетел сюда,
Чтоб дразнить меня со смехом, повторяя хриплым эхом
Свой припев неумолимый, нестерпимый, как беда. |