Оксфорд не имел представления о том, на сколько сотен его лучники сократили ряды королевского войска, но понимал, что продвижение наверх чревато такими же масштабными потерями в его собственных рядах. Тем не менее люди его положили хорошее начало. Кое-кому из тех, кто ретиво сбегал с горы, оказанный им прием не понравился настолько, что они отступали за холм, повесив со стыдом головы. Оксфорд, напротив, ощутил, как воспарила его гордость, когда бросил взгляд вдоль шеренг, надеясь, что Тюдоры заметили этот эпизод.

Герцог Норфок тоже сбегал с холма со своими людьми в опрометчивом натиске. Доспехи спасли его от тучи стрел, однако стрелы сорвали герб. На бедре у него виднелось кровавое пятно, но чья это была кровь, его собственная или нет, трудно было сказать. Когда Оксфорд увидел Норфолка, тот еще был на коне и отчаянно отбивался от наседавших на него солдат. Они мало что могли сделать против столь качественной брони, и герцогу удалось прорубить себе брешь. Видя герб, его люди сбегались к нему и скликали других, призывая их на защиту собственного сеньора.

Оксфорд принял решение. Он получил шанс вырвать само сердце из всего возглавляемого Норфолком крыла, и для этого нужно было проехать всего двадцать ярдов. Отправив гонца в центр к Тюдорам, он защелкнул забрало, извлек из ножен меч и пришпорил коня. Тот взвился на дыбы и забил копытами, что заставило его собственных людей разбежаться по сторонам.

Посмотрев в сторону, герцог Норфолк заметил приближавшегося к нему графа Оксфорда, одетый в металлическую попону конь которого сбивал с ног и расталкивал его собственных солдат. Норфолк был в полном доспехе, однако уже первый удар с грохотом выбросил его из седла. Конь дернулся в сторону, и на какое-то мгновение нога его застряла в стремени, однако кожаный ремень все-таки лопнул, и он рухнул на землю. Герцог упал неловко и сильно ударился, шлем его помялся и треснул. Один из шарниров, на которых держалось забрало, сломался, и он не мог видеть, как спешившийся Оксфорд стал наносить ему удар за ударом.

– Подожди! – яростным тоном выкрикнул Норфолк. Отступив на шаг, он дернул за забрало и переломил второй шарнир, хотя и не с первой попытки. Отбросив его в сторону, он выпрямился во весь рост и, задыхаясь, встал перед ожидавшим этого Оксфордом. Норфолк ощущал, как из дюжины порезов по телу текла кровь, лишая его силы.

Один из оставшихся на поле боя лучников как раз находился в дюжине шагов от рыцарей, зажав в руке две последних стрелы. Старина Билл задержался, чтобы посмотреть сражение двоих лордов, так как ему подумалось, что неплохо бы завалить благородного джентльмена из своего старого лука. Он не понял, почему граф Оксфорд перестал бить мечом по своему врагу, позволяя ему прийти в себя и отдышаться. Билл зажмурил один глаз и отправил свою предпоследнюю стрелу прямо в то место, где у герцога Норфолка должно было находиться забрало, – и радостно расхохотался, увидев, что посланный им снаряд влетел в нужное место, как пчелка в улей.

Прежде чем упасть, герцог на мгновение замер, и Старине Биллу хватило ума отвернуться и опустить руки, так как вопросительный взгляд Оксфорда уже скользил в его направлении. Последнюю свою стрелу Билл воткнул в землю в качестве жертвоприношения. Лучшего выстрела ему уже не сделать, и, как ни жаль, друзья-приятели все равно не поверят ему.

Сидя на вершине холма, король Ричард с безразличным выражением на лице наблюдал за тем, как пал герцог Норфолк и внушительная часть его авангарда завернула в обратную сторону, спасаясь от побоища и гибели. Сперва Норфолк потерял склон, потом своих людей и, наконец, жизнь. Этот факт избавлял Ричарда от необходимости казнить его после битвы, что было единственным положительным моментом во всей ситуации.

Король в задумчивости поскреб кожу возле уголка рта, постаравшись при этом потянуться той стороной спины, которая в тот день больше всего досаждала ему.