Скотт смотрел на генерала.

— Бедная мисс Саиб будет выпущена через считанные дни. Вы же оба умрёте в безвестности, бесславии и неоплаканными. И только подумать, за что! За клочок бумаги. И раз уж мы заговорили об этом предмете, профессор, я освобожу вас от Декларации.

Четверо солдат шагнули вперёд и приставили штыки Скотту к горлу, а генерал в это время выхватил картонную трубку из его руки.

— Вы ловко сработали, подменив документы за две минуты, профессор! — Генерал повёл взглядом на телевизионный монитор над дверями. — Но можете быть уверены, что наше намерение публично сжечь оригинал четвёртого июля остаётся неизменным, и я ничуть не сомневаюсь, что вместе с ним в этот день сгорит хлипкая репутация президента Клинтона. — Генерал рассмеялся. — Знаете, профессор, мне многие годы доставляет удовольствие лишать людей жизни, но ваша смерть доставит мне особое удовольствие, поскольку она будет довольно необычной.

Солдаты окружили их и повели обратно в зал, а оттуда в короткий коридор. Генерал шёл следом, пока процессия не остановилась перед открытым сейфом.

— Позвольте мне, — сказал генерал, — назвать вам одну цифру, которую вы забыли упомянуть, когда описывали мне это чудо инженерной мысли. Возможно, вы просто не знаете, хотя я должен признать, что вы прилежно выполнили своё домашнее задание. Известно ли вам, что человек, запертый в таком сейфе объёмом 504 кубических фута, способен продержаться не больше шести часов? Я пока ещё не знаю, сколько смогут продержаться в нем двое. Но очень скоро узнаю. — Он достал из кармана секундомер, взмахнул хлыстом, и солдаты втолкнули в сейф сначала Ханну, а затем Скотта. На лице генерала появилась улыбка, когда двое солдат захлопнули массивную дверь. Лампочки замигали красным светом. Генерал включил секундомер.

Прошло немало времени — он даже не мог сказать сколько, — прежде чем дверь отворилась вновь и послышался голос генерала Хамила.

— Вытащите кляп, — сказал генерал и замолчал.

Крац слышал, как он молча расхаживает вокруг его стула, и стал сосредоточиваться. Он знал, что таблетка действует два часа, не больше, и подозревал, что с тех пор, как его увезли от штаб-квартиры Баас, прошло уже от сорока до пятидесяти минут.

— Полковник Крац, я давно ждал возможности познакомиться с вами, потому что всегда восторгался вашей безупречной работой. Вы высокий профессионал.

— Кончай трепаться, — сказал Крац, — потому что я не в восторге от вас и от вашей работы.

В ответ должен был последовать шлёпок перчатками по лицу или сокрушительный удар кулаком в челюсть, но генерал продолжал кружить вокруг стула.

— Вам не следует слишком уж разочаровываться, — сказал генерал, — ведь после всего, что вы слышали про нас, вы должны были ожидать к этому моменту как минимум пару электрических разрядов или китайскую пытку водой, а возможно, даже дыбу, но могу вам сказать, полковник, что в отличие от МОССАДа мы давно уже не применяем такие примитивные методы к людям вашего ранга. Мы считаем их несовременными и неэффективными. Вы, сионисты, крепкие и хорошо подготовлены. Редко кто из вас начинает говорить, очень редко. Поэтому нам пришлось прибегнуть к более научным методам получения нужной нам информации.