|
По ночам в укромных местах мужики стали собираться небольшими кучками, слушали рассказы, кряхтели. Что тут было делать? Чем помочь? Такая навалилась сила, что только дух пускай, а не пикни. Семен стал хаживать на эти собрания - на зады, к ручью, под иву. В пиджаке внакидку сидел на земле, курил, слушал. Иной раз хотелось вскочить, кинуть пиджак, развернуть плечи: "Товарищи!.." Напрасно, - только напугаешь их, затрясут мужики мотнями, разбегутся. Однажды в сумерки на выгоне он встретил какого-то человека, - тот стоял, скалился. Семен пошел было мимо, человек окликнул негромко: - Братишка! Семен вздрогнул: неужели свой? Спросил, искоса оглядывая того: - А что надо? - Ты Ликсеев брат? - Ну, скажем. - Своих не признаешь... Команду на "Керчи" помнишь? - Кожин! Ты? - Семен крепко сунул руку ему в руку. Стояли, глядели друг на друга. Кожин, быстро оглянувшись, сказал: - Обрезы-то пилите? - Нет, у нас пока еще тихо. - А бойкие ребята есть? - Кто их знает, пока не видать. Ждем, что дальше будет. - Что же вы, ребята, делаете? - заговорил Кожин, и глаза его все время бегали, вглядывались в сумеречные очертания. - Чего вы смотрите? Так вас, как гусей, общиплют, а вы и головки подставили. А знаете вы, - у нас уже село Успенское все сожгли артиллерийским огнем. Бабы, ребятишки разбежались кто куда, мужики в лес... Из Новоспасского народ бежит, из Федоровки, из Гуляй-Поля - все к нам... - Да к кому - к вам? - Дибривский лес знаешь? Туда собираются... Ну, ладно... Ты вот что шепни ребятам: чтобы от вашей Владимировки сорок обрезов, да винтовок с патронами штук десять, да гранат ручных - сколько соберете, - и это вы прячьте в стог, в поле... Понял? В Сосновке уже под стога прячут, ребята только меня дожидаются... В Гундяевке тридцать мужиков на конях ждут. Уходить надо. - Да куда? К кому? - Ну, к атаману... Зовут - Щусь. Сейчас мы по всей Екатеринославщине отряды собираем... На прошлой неделе разбили гайдамаков, сожгли экономию... Вот, братишка, была потеха: спирт этот, сахар даром крестьянам кидали... Так помни - через неделю приду... Он подмигнул Семену, перескочил через плетень и побежал, пригнувшись, в камыши, где голосисто квакали лягушки. Слухи об атаманах, о налетах доходили до Владимировки, но не верилось. И вот - появился живой свидетель. Семен в тот же вечер рассказал о нем брату. Алексей выслушал серьезно. - Атамана-то как звать? - Щусь, говорят. - Не слыхал. Про Махно, Нестора Ивановича, бродят слухи, будто бы шайка у него человек в двадцать пять головорезов, - налетают на экономии. А про Щуся не слыхал... Все может быть: теперь мужик на все способен. Что ж - Щусь так Щусь, дело святое... Только вот что, Семен: мужикам ты покуда не говори. |
