– Тогда чего же ты ждешь?

Голос сестры зарокотал в голове, будто раскат грома. Сильвана больше не мчалась через лес впереди, но появилась сзади, прямо за спиной, пустила в ход ту же подлую магию, что принесла ей победу в поединке у ворот Оргриммара. Отрекшаяся сестрица Аллерии пронзительно закричала, тьма, хлынувшая из ее рта, окутала лес, взвихрилась вокруг Аллерии, стиснула ее в леденящих объятиях.

– Шепчущие голоса были правы, – с трудом, кое-как, проговорила Аллерия. Тьма сдавливала грудь, лишая воздуха. Казалось, каждый вдох наполняет легкие битым стеклом. – Бездна… Бездна советовала убить тебя. Зря я не сделала этого. Зря я их не послушала.

Сильвана отодвинулась прочь, почти целиком скрывшись из виду – лишь безмятежное, украшенное шрамами лицо сестры белело в обрамлении мрака.

– Тебе, сестрица, никогда не одолеть меня. Ничего, конец твой будет скор, вот увидишь.

Смерть подкралась вплотную. В ушах зазвучал зов Бездны, мольба отдаться ей всей душой без остатка, стать воплощением могущества, далеко превосходящего даже силу сестры. Заманчиво, о, как заманчиво…

Отринь бренную плоть, – нашептывал хор голосов. – Отринь бренную плоть.

Аллерия судорожно разинула рот. Еще один вдох, всего один вдох, и тогда она примет решение… но этого шанса ей не представилось. Из мрака, окутавшего Сильвану, возникли двое. Один из них был светлолицым, стройным и гибким полуэльфом – златоволосым, с лучезарным взором, с таким же изящным носом и острым подбородком, как у самой Аллерии. Другой оказался человеком – широкоплечим и бронзовым от загара, точно щит паладина.

– Аратор! Туралион!

Что ж, если это ее последние слова, пусть ими станут имена тех, кого она любит больше всего на свете.

Но ни полуэльф, ни человек, вовсе не замечая ее, смотрели вперед. Глаза их остекленели от ужаса. На горле, на лицах обоих проступили черные извивы вен, кожа посерела, сделалась мертвенно-бледной, глаза опустели, превратившись в бездонные темные ямы. Некогда крепкие, могучие тела съежились, ссохлись, и жалкие остовы их, провалившись в доспехи, мигом рассыпались в прах.

Окруживший Аллерию мрак сдавил грудь так, что глаза вылезли вон из глазниц. От надежд на победу, от азарта охоты, не осталось даже следа.

Сильвана… Осталась только Сильвана да пляс искорок злобной радости в ее пламенно-алых глазах.

– Что, Аллерия, об этом твои голоса тебе не шептали? – язвительно усмехнулась сестра, отступая назад, исчезая в ночи. – Не предупреждали, чем придется платить за то, что пойдешь против меня?

– НЕТ!!!

С этим воплем Аллерия и проснулась, и вскинулась в седле, резко качнувшись вправо. Испуганный конь тревожно заржал. Могучая рука, крепко стиснув плечо, удержала эльфийку от падения. Встряхнувшись, Аллерия окончательно освободилась из плена бредового сна. Туралион… Его прикосновение успокаивало, и ужас видения на мгновение отступил. Пути вели их в разные стороны: его – к Свету, ее же, коснувшуюся Бездны – во тьму. После того, как в Азерот вторгся Н’Зот Заразитель и его стараниям исказить, изуродовать планету на свой вкус едва удалось помешать, их жизни вовсе не сделались проще. Многие прониклись к ней еще большим недоверием, и Аллерия ни в чем не могла их упрекнуть. Несомненно, Туралиону тоже хватало забот… однако он здесь, рядом, живой, хоть и – что вовсе не удивительно – встревоженно хмурится.

– Целую ночь уже едем, Аллерия, – сухо сказал он. – Ты уснула в седле. А до того держалась так молчаливо, что я и не заметил. Должно быть, дурные сны?

Аллерия вздохнула, жалея, что не может рассказать ему обо всем, но зная: ни он, ни она к этому не готовы.