– Орчиха-мать что-то знает. Ты поспешил предлагать им еду: ее можно было бы обменять на нужные сведения. Король выразился предельно ясно: нам приказано разыскать Сильвану любой ценой, а темные следопыты приведут нас к ней.

Туралион угрюмо кивнул. В глазах его мелькнуло что-то мрачное, что-то вроде сомнения.

– Свет призывает меня к милосердию, Аллерия, но я тебя понял. И того, что ты сказала мальчишке, не забыл. Выходит, вот каковы мы с самой худшей своей стороны?

Аллерия вздохнула, устремив взгляд вперед, в даль.

– У меня бывают видения, Туралион. Много, много видений. Тысяча будущих, в коих нам не удается остановить Сильвану, и каждое новое – ужаснее прежнего, и, чтобы предотвратить их, я готова сделать все самое скверное, на что способна, и даже больше.

– Но Бездна нередко лжет, – напомнил Туралион.

– Разумеется! Но я ведь не верю ей безоглядно. Я задаюсь вопросом: что она хочет сказать, какая мудрость кроется в ее лжи. И вот, очистив ее от напластований ужаса и разрушений, я пришла к единственному выводу: как бы там ни было, благодушие и бездействие нас погубят. Приказ есть приказ, Туралион. Да, допросы мирных жителей радости мне не приносят, но что нам еще остается? Что?

– Пожалуйста, позволь мне с ней поговорить. Дай шанс выполнить долг, не сойдя с праведного пути. Да, время дорого, дело крайне важно, но давай же не забывать, кто мы и чем отличаемся от Сильваны с ее присными.

С этими словами он потянулся к эльфийке. Чувствуя, как и слова его, и поступки сокращают разделяющее их расстояние, Аллерия смягчилась душой. Будь она в облике Бездны, прикосновение обожгло бы ее, точно раскаленное клеймо, но в эту минуту казалось целительным снадобьем.

– Что ж, хорошо. Поговори с матерью.

Туралион, блекло, вымученно улыбнувшись, направился к орчихе, присел перед нею на корточки, спиною к Аллерии, и заговорил. Подойдя ближе, Аллерия сделала вид, будто проверяет надежность оцепления, а сама принялась внимательно вслушиваться в разговор. Правда, на разговор все это походило не слишком: казалось, Туралион бьется лбом о непрошибаемую кирпичную стену.

– Пожалуйста, назови свое имя, – мягко заговорил он. – Впрочем, назовусь для начала сам. Я – Туралион, лорд-командир Альянса. Но тебе ни к чему бояться меня, да и любого другого из нас. Мы вовсе не желаем кровопролития, нам нужно лишь кое-что выяснить. Ну а теперь, госпожа, соблаговоли назвать свое имя.

Орчиха долго молчала, а затем что-то пробормотала – расслышать, что, Аллерии не удалось.

– Благодарю тебя. Позволишь задать тебе несколько вопросов?

– Спрашивай, – только и ответила орчиха.

И Туралион начал спрашивать. Спрашивать, спрашивать, спрашивать, и все об одном и том же. Вначале любезно, затем напрямик, затем – с нарастающим нетерпением. Посулил орчихе сопровождение, посулил даже право свободного прохода куда ей с семьей ни заблагорассудится… и все напрасно. Подозвав Сенн, Туралион велел ей принести матери-орчихе мерку вина и немного фруктов из отрядных запасов. Но орчиха упорно молчала, отказываясь отвечать даже на самые заурядные вопросы. Пила вино, жевала фрукты и смотрела на Туралиона так, будто он скудоумнее самого глупого кобольда. Придя в раздражение, Туралион напомнил ей, что едва она расскажет все ей известное, Альянс уйдет и прекратит докучать беженцам, но орчиха и на это только плечами пожала. Так прошел почти час, но дело не сдвинулось с места ни на шаг. Наконец Туралион, хрустнув коленями, поднялся и подошел к Аллерии. Казалось, за эти пять десятков минут он состарился на пять десятков лет.

– Пожалуй, моллюска из Темноводья и то проще разговорить.

– Вижу, вижу, – пробормотала Аллерия.