– Дальше, – поторопил ее Натанос, уже не скрывая нетерпения.

– Тут нужно кое-что ценное, дорогое. Вот это, – продолжала Апари, указывая на сундучок в руках Визринн и пожимая плечами, – может, для кого-то и дорого, но не для тебя. Ты должен расстаться с чем-то невосполнимым, с тем, что больнее всего отдавать.

– Предложенного нами более чем достаточно, – не уступал Натанос. – И торг в твоем положении неуместен.

Да, дерзости ведьме, следовало отдать ей должное, было не занимать. Театрально вздохнув, Апари отвернулась и двинулась к ожидавшим ее сподвижникам, оберегая поврежденную ногу, однако от помощи телохранительницы отказавшись. Поначалу Сира была уверена, что это попросту блеф, но нет: тролли сомкнули строй и неторопливо направились в гущу болотных зарослей.

– Минутку.

Тролли приостановились, устремив взгляды на предводительницу. Апари остановилась тоже и выжидающе оглянулась через плечо. Увидев, что Натанос вот-вот смягчится, уступит ее требованиям, Сира поспешила подхватить его под локоть, склонилась к нему, понизила голос, шепнула:

– Подожди…

Однако Натанос уже вытаскивал из-под плотного черного плаща зеленый с золотом, помятый, поблекший от времени медальон на потускневшей цепочке. Нагрудный знак офицера? Память о давным-давно позабытой войне? Этого Сира не знала. Когда-то Натанос с Сильваной служили Луносвету, и Гнилостень оказался таким непревзойденным стратегом, что был удостоен высокого звания Предводителя Следопытов, а именно – Странников. Достижение, коего не сумел повторить ни один человек… а подобного звания его могла удостоить только Темная Госпожа, и в плавании темные следопыты не раз об этом рассказывали. Похоже, эта история пользовалась среди них особой любовью. Неужто в честь того самого случая и медальон?..

Глаза Натаноса неизменно мерцали ровным, неугасимым алым огнем, но в эту минуту огонь их на миг померк, потускнел, совсем как гравировка на старом памятном знаке.

– Что ты делаешь? – зашептала Сира. – Нельзя же потакать любым их требованиям и кувыркаться перед ними, точно ученые псы. Они решат, что ты слаб.

В ответ Натанос оскалился, глаза его полыхнули так же жарко и ослепительно, как вспыхнувший в сердце гнев, дыхание участилось – того и гляди, не сдержится, взорвется. Очевидно, сил он отнюдь не утратил. Сира едва не отпрянула прочь, однако Натанос лишь откинул со лба пряди черных волос и полоснул ее пристальным, обжигающе-яростным взглядом.

– Ты научишься ценить молчание… не то я сам научу тебя этому.

Похоже, этого оказалось довольно, чтоб утолить его ярость. Теперь он взирал на Сиру, точно на какой-нибудь гнойник на пятке – и не хотел бы смотреть, да надо…

Оставив эльфийку безмолвно кипеть от негодования, Натанос решительно разорвал висевшую на шее цепочку, миновал брешь, отделявшую его от троллей, и протянул медальон ведьме.

Как ни серьезно было увечье Апари, а двигалась она с поразительной быстротой. Рука ее мелькнула в воздухе молнией, но выхватить цепочку из пальцев Натаноса ведьме не удалось. Готовый к подобному трюку, Натанос ухватил ее за запястье прежде, чем плата успела перейти из рук в руки.

– Это не безделушка, ведьма. Не сумеешь уничтожить святилища лоа, как обещала, последствия будут серьезны. Может, ты и собрала над прибрежными водами пару-другую туч, но столь высокая плата требует результатов.

Сира заулыбалась. Вот! Вот он, тот, прежний, знакомый ей Гнилостень!

Ведьма, запрокинув голову, захохотала, и тут Сира заметила тень, мелькнувшую за спинами Апари с ее телохранительницей. Что, если она была рядом все это время? Потянувшись к поясу, Сира сомкнула ладонь на рукояти кинжала и приготовилась к бою.