Глава тринадцатая. Назмир

Стоявший с ней рядом Натанос хранил неподвижность и не обращал никакого внимания на довольно густое облако гнуса, кружащего над его головой. Он часто пользовался едва уловимым одеколоном, отбивавшим запах не живой и не мертвой плоти. Полное отсутствие запаха многим внушало тревогу – даже Сира привыкла к нему только недавно. С гнусом она обходилась куда менее любезно и от назойливых кровососов, сгущавших вокруг нее рой, нет-нет да отмахивалась.

– Да где же они? – с досадой добавила Сира.

– Терпение, Страж. Терпение.

Жизни она особо не радовалась никогда, а сейчас, вынужденная стоять и ждать по колено в гнилой трясине – тем более. Здесь, в Жабьей топи, каждая мелочь служила ей странно мучительным напоминанием о собственном небытии. Здесь жизнь бушевала со всех сторон, от влажных деревьев в зеленых бородах мхов до крабов, сновавших взад и вперед по видневшемуся внизу берегу, до оглушительного хора лягушек и насекомых, лишавшего всякой возможности поразмыслить в тиши и покое.

Жизнь… Здесь жизнь цвела повсюду, цвела безоглядно, бесстыдно, просто-таки в глаза совала буйную зелень. Ползучие лианы, птичьи гнезда, зеленая ряска – ни дюйма свободного места! А впереди, за деревьями, духовой секцией неисчислимого оркестра из щебетания птиц и лягушачьих трелей, пофыркивало, сопело стадо речных чудищ.

Мерзость, да и только!

– Нас сожрут заживо, – прошипела Сира, раздавив добрую дюжину кровососов еще до того, как последнее слово слетело с ее языка.

– Там.

Натанос указал в сторону тех самых деревьев, которые заслоняли речных чудищ. Окруженный длинными, сочащимися росой прядями висячих мхов, берег казался невыносимо тесным. Вокруг, стойко снося укусы москитов и вонь болота, несла караул четверка темных следопытов.

– Видишь их? – спросил Натанос.

Сира сощурилась, вглядываясь в заросли.

– Они движутся по лесу, словно тени, и, будучи тенями, еще принесут нам немало пользы.

Тут уж и Сира заметила движение среди корней, высоко выпиравших из почвы у подножья деревьев. Искусно измазанные болотным илом, почти незаметные среди густого сплетения кустов и ветвей упавших деревьев, тролли беззвучно крались к ним. Что ж, их полезности Сира не отрицала: «Вою Банши» уже пришлось покинуть открытое море, укрывшись от смертоносных штормов, бушующих вдоль побережья.

– Могли бы и не прятаться! – прорычала она. – Сами же попросили о встрече.

– Пожалуй, тут я с тобой соглашусь.

Усмехнувшись, Натанос сунул два пальца в рот и свистнул, предупреждая зандаларских мятежников, что видит их. Тролли один за другим поднялись, и их предводительница, заметно хромая, медленно двинулась к Натаносу с Сирой. Эльфийке эта ведьма, Апари, даже немного нравилась: обе они оказались преданы, обмануты тем, что составляло весь смысл их жизни. Для Сиры то было поклонение богине, Элуне, а для Апари – верность зандаларской короне.

Несмотря на серьезное увечье, болото Апари преодолела без труда. Местом встречи им послужила прогалина невдалеке от песков. Предводительницу Укуса Вдовы сопровождал питомец, упитанный жуткий клещ, сидевший на хозяйском плече, небольшая – около дюжины воинов – свита да непременная помощница – высокая черноволосая троллиха по имени Тайо.

Светлые волосы Апари были измазаны грязью – для маскировки. Прочие мятежники, избавившись от слишком бросавшихся в глаза черно-белых одежд, облачились в неприметные лохмотья и разрозненные части доспехов.

К Сире с Натаносом для разговора подошли только Апари с телохранительницей, Тайо. Перенеся тяжесть тела на здоровую ногу, ведьма прижала к сердцу ладонь.